Пять причин улыбнуться - [50]

Вероятно, никто, кроме Куси, не хочет этого знать, но и Леха, и Анечка кивают. Я их понимаю: гламурный тест на «авантюрность» гораздо скучнее, чем любой из самых скучных моих рассказов. В радужной оболочке Кусиных глаз образуется подозрительно влажная синева, и я понимаю, что подбрасываю ей очередной материал для ее богатых исследований. Меня это немного злит, но я почти привык к тому, что часто представляю интерес для ее научных изысканий.

— Ну, слушайте, умники…

* * *

Возвращаюсь из школы рано. На дворе август, каникулы, но нас заставили помыть в классе окна. Настроение у меня удивительно хорошее, даже моим одноклассникам не удалось его испортить. Хотя Дьяк — Борис Дьяченко — изо всех сил старался это сделать. Дьяк — заводила, самый противный парень в нашем классе; он вечно зовет меня «чудилой на букву «м». Своим школьным прозвищем Жук я тоже обязан ему. А все из-за моего увлечения жуками. Как-то раз я набрал в деревне целую банку майских жуков и выпустил их прямо на уроке физики. Часть жуков взлетела, другая — расползлась по партам, а самые смелые майские жуки запутались в волосах моих одноклассничков. Девчонки визжали…

— А чего страшного? — недоуменно развел я руками. — Подумаешь, жуки. У нас в деревне весной они гроздьями на деревьях висят…

Молодой учитель физики, Сергей Васильевич, меня понял и к директору не повел. Только пересадил на заднюю парту, подальше от остальных, чему я даже обрадовался. А вообще-то мне понравилось, когда жужжащие мохнатые красавцы взмыли среди скучных бледно-зеленых стен кабинета физики. Жаль, кроме меня, никто этого не оценил.

К моему удивлению, мама вернулась с работы раньше обычного. Они с сестрой сидят на кухне и пьют чай с «сахаром без сахара» — так я называю заменитель сахара. Мама на вечной диете, сестра только вступает в ряды худеющих. Эту семейную традицию, по слухам, начала моя бабка, Полина Ивановна Уклейкина. Она так боялась растолстеть, что перешла исключительно на морковь и овсянку. Поэтому, когда дедушке понадобилось на несколько дней уехать, а бабке пришлось сидеть с внучатами, морковный салат и овсяную кашу мы получали на завтрак, обед и ужин. Вернувшись, дедушка Семен Арсеньевич очень на нее рассердился. После крупной ссоры бабка несколько месяцев не заглядывала в наш дом.

Я захожу на кухню и бросаю привычное:

— Мам, Оль, привет…

Обе синхронно ставят чашки и рассеянно кивают моей персоне. У сестры особенно отвлеченный вид, кажется, у нее неприятности. Вряд ли в институте: сессия уже давно сдана, а сестричка у меня девочка-умничка, учится без хвостов. Я поражаюсь, как ей удается совмещать гулянки и учебу. Для нее это так же легко, как овощи в салат порезать. Таким мозгам можно только позавидовать. Но вредная она, не приведи господи. И рассудительная, словно ей пятьдесят, а не девятнадцать.

На подоконнике стоит банка с белыми гвоздиками. Я догадываюсь: снова «мальчик с цветами». Так у нас в семье называют Олькиного ухажера, которого она наотрез отказывается знакомить с предками. Я уверен, что Олька стесняется: как же у такой умненькой и рассудительной девушки может быть парень? Наверное, сестричка думает, что парни — это глупо.

А вот я хочу, чтобы у меня появилась девчонка. Ведь мне уже почти пятнадцать, и у многих моих одноклассников есть «телки», как они их называют. Я бы не стал называть свою девчонку «телкой». Но я ни разу не встретил девчонки, которая бы понравилась мне по-настоящему. Все они какие-то… слишком обычные, что ли. Как будто их на фабрике штампуют. Даже одеваются как близнецы: зимой у них на голове дурацкие «капоры» всех цветов радуги, а летом — блестящие обручи размером с толстый палец. И разговаривают все про тряпки и косметику. Но это, считает Олька, — «отмазки». И она права: ни одна из этих «штамповок» на меня не посмотрит. Кто захочет встречаться с чудаком по прозвищу Жук, да еще с фамилией Васильков. Вася Васильков. Даже я понимаю, что звучит глупо.

В нашей семье вообще настоящая путаница с фамилиями. У меня, Ольки, папы и дедушки одна фамилия — Васильковы. У мамы — Гребнева. У бабушки — Уклейкина. Просто бабушка — мамина мама — после развода с мужем вернула себе девичью фамилию. А мама просто не захотела брать фамилию моего папы после замужества. Она у меня в этом смысле принципиальная: за равенство между мужчиной и женщиной. Наверное, поэтому мама никогда не готовит, а по дому всегда хлопочет дед… Иногда я жалею, что мама не дала мне свою фамилию. Был бы Вася Гребнев. По-моему, гораздо лучше, чем Вася Васильков…

— Папа не звонил? — спрашиваю я маму, которая разглядывает кроны ясеней, зеленеющие за нашими окнами.

— Звонил, — нехотя отвечает она, слегка покусывая нижнюю губу. Плохой признак. Это значит, что папе не дали долгожданный отпуск или мама опять его к кому-то приревновала. Она у меня очень красивая, но ревнивая до ужаса. Вообще-то я ни разу не видел, чтобы папа на кого-нибудь смотрел, но у мамы на этот счет свое, особое мнение…

— И что? — продолжаю я пытать маму. — Отпуск-то ему дали? — Папа столько ждал этого отпуска, что будет очень обидно, если начальство снова решит его «продинамить», как говорит Олька.