Пять минут до любви - [8]

И мы пошли в ближайший бар. Имя моей подруги он не спросил.

В баре он предложил коньяк, шампанское, мороженое. Я заказала очень дорогое мороженое, исключительно для того, чтобы посмотреть на его реакцию. Он отреагировал нормально — на мой дорогостоящий заказ. Все время, которое мы провели там, я внимательно его слушала, не произнося лишних слов. Оказалось, что он совсем «не любит» поговорить. Он болтал без умолку и рассуждал на отвлеченные материи, но при всем этом не терял над собой жесткий контроль. Он ни разу не сказал о том, чем занимается на самом деле, а я слушала внимательно, смотрела на его внешний вид и думала, что он все врет. Хотя была одна черта, говорящая о том, что он действительно занимается бизнесом (возможно, даже торговлей) — его откровенная, ничем не прикрытая наглость. Он был нахален, как черт. Меня забавляло это приключение, забавлял вечер в баре и этот мужчина, под беззащитным видом которого пряталась железная хватка. И такое же безудержное, как его наглость, хвастовство.

Он все время хвастался — причем без разбору. Он хвастался тем, какой он умный и ловкий, своей работой и тем, что не только часто бывает в этом баре, но еще и дружит с хозяином и его сыном. Он три раза похвастался своей машиной. Но, судя по его внешнему виду, я решила, что это потрепанные жигули. Он демонстрировал всем своим внешним видом, что его интересую именно я. По этой нагловатой демонстрации я скорее не поняла, а почувствовала, что он бизнесмен по состоянию души. Но тогда, в тот момент, мне в голову не могло прийти, кто он такой. Я видела перед собой уверенного мужчину средних лет, который хвастался своими скромными успехами и старой машиной. Но в то же время было в нем что-то невероятно притягивающее… Что-то такое… И почему-то мне вдруг до бесконечности захотелось смотреть, просто смотреть — в его глаза.

Сквозь летнюю веранду виднелось море, похожее на огромный, отшлифованный драгоценный камень. Переливаясь в тысячах окружающих огней, все очарование этого вечера искрилось в бокалах с вином (которое он все — таки заказал), отражаясь в чужих зрачках и я ловила блестящие отблески словно в своих ладонях. Давно начало темнеть. В порту зажигались яркие ночные огни.

В дорогом баре мы были похожи на двух шлюх, снимающих крупного клиента, но никогда в жизни мне не казалось настолько очаровательной моя собственная порочность. Скорей всего — это было иллюзией, и я вела себя прилично и скованно. Но мне хотелось порочности, хотя бы внешней. Он был так привычен в атмосфере ночного бара, словно мокрое алкогольное пятно, расплывшееся на столике. Этот мир, это окружение было его атмосферой, и, попав в привычные воды, он на глазах омолаживался и расцветал.

Разглаживались морщины, в глазах зажигались огоньки, и без труда можно было представить этого человека, проводящего подобным образом все свои ночи. Я вдруг поняла, что он действительно часто приходит в этот бар. Но, как ни странно, меня еще больше взволновала эта его порочность, и всей силой моего существа мне вдруг страстно захотелось стать частью его мира, хотя бы только на мгновение, короткое мгновение быстрых, навсегда ускользающих в вечность секунд.

Все было гораздо проще, чем любые выводы, следствия и психологические заключения. Он просто меня волновал. Меня безмерно волновал и притягивал этот мужчина. Он возбуждал меня одним своим видом. Он улыбался мне только уголками своих губ, а я уже чувствовала, как дыхание мое замирает и в предвкушении чего-то необыкновенного сладко ныл низ живота. Может, вино чересчур ударило в голову, может, в тот вечер я была просто без меры пьяна, но я чувствовала, что возбуждаю его тоже. Я твердо знала: этот человек будет моим любовником. Как бы там ни было. Несмотря ни на что.

Чтобы немного отвлечься, прийти в себя, я повернула голову к летней веранде и стала смотреть на море. Море — это путь домой. Долгий путь, где ярким скопищем всех моих еще не преодоленных дорог горели электрические отблески — отпечатки, уходя от меня и возвращаясь ко мне, чтобы снова уйти. Может быть в тот момент, сконцентрировав все свои способности предвидения, я сумела почувствовать то, что нас ждет — изумительно красивая любовь и долгая, очень долгая боль… И дорога в другую жизнь. Без него. Это было в моей жизни так часто, что не стоило брать в расчет. Сначала любовь, потом дорога. Но все это обещало быть особенным. Неповторимым и горьким, как застывший на губах лед. Если бы, встав из — за нашего столика, он позвал меня куда-то, я полетела бы за ним на край света, сломя голову…. Электрические огни ярко переливались в воде. Отвлекаясь от темы нашего разговора, я повторяла про себя одну фразу снова и снова… Море — это путь домой.

Я не понимала, сколько прошло времени. Словно зачарованная, не вспоминая ни о чем, я была в заколдованном, объемном кругу. Помню, что было очень темно, когда я очнулась и поняла, что следует собираться домой. А отрезвила меня мысль о том, что я не предупредила домашних, что ушла надолго. И поэтому они психуют, обзванивая все больницы города. Я посмотрела на часы. Было начало двенадцатого. Промежуток времени — довольно приличный (между встречей на улице и беседой в кафе). Я засуетилась, заерзала, принялась смотреть на часы, не зная, как прервать разговор и намекнуть о том, что меня ждут дома. Но мои намеки были поняты должным образом. Он обернулся: