Пять миль (ЛП) - [32]

С раздраженным видом он достает из кармана мобильный телефон и бросает короткий взгляд на экран.

— Черт, — бормочет он, делая шаг назад. Он держит пистолет перед собой, его глаза не отрываются от моих. — Не двигайся. Не смей, мать твою, двигаться, - произносит он, нажимая на кнопку и прижимая телефон к уху.

— Что ты нашел? — кричит он, и я слышу возбужденную болтовню на другом конце. Похоже, собеседнику есть что сказать, и когда я изучаю выражение лица Джейса, у меня возникает странное ощущение, что голос говорит обо мне.

Его лицо меняется от сердитого, обеспокоенного до совершенно озадаченного.

— Он был там? — спрашивает он собеседника. — Спасибо.

Он заканчивает разговор и засовывает телефон обратно в карман, его глаза светятся чем-то неописуемым. Смущение, да, но есть и нечто большее, глубоко зарытая печаль, которая грозит вырваться наружу.

В этот миг он подозревает правду. Я знаю это. Это видно по тому, как его глаза блуждают по моему прикрытому бедру и возвращаются к моим глазам. Я практически вижу, как он производит расчеты в своей голове и видит, как складываются улики. Но в то же время я знаю, он думает, что бредит.

Что я не могу быть ею. Что она никогда бы не сделала того, что сделала я. Что мы с ней совсем не похожи.

— Джейс... — начинаю я, но он поднимает руку, чтобы заставить меня замолчать.

— Теперь моя очередь говорить, — серьезно говорит он, его глаза блуждают по моему телу, лихорадочные, панические, и куда бы он ни смотрел, его взгляд всегда возвращается на мое бедро.

Я тяжело сглатываю, закрываю глаза, потому что знаю, что будет дальше, моя душа отягощена абсолютной бесполезностью всего этого.

Джейс открывает рот, чтобы что-то сказать, но снова закрывает его, как золотая рыбка, которую случайно опрокинули из миски. Этот ошеломленный, дикий взгляд становится все более отчаянным с каждым мгновением, и мне вдруг становится очень грустно.

— Прежде чем он полюбил тебя, — голос Джейса надломился, — Он спас тебя?

Мои глаза предают меня. У меня, девушки, которая не плачет, по лицу текут слезы размером с реку. Должно быть, я выгляжу ужасно.

— Джейсон, — задыхаюсь я.

— Скажи мне, — говорит он, его глаза расширены и потрясены, его руки дрожат. — Скажи мне правду.

Я не могу. Я не могу этого сделать.

— Он сделал мне татуировку, — лгу я, тяжело сглатывая. — Так я его и встретила.

Красивое лицо Джейса искажается в ужасающее выражение боли и отчаяния.

— Ты лжешь, — кричит он, бросая меня через всю парковку. Я приземляюсь на землю с грохотом, моя голова и задница принимают на себя удар о твердый бетон. Я вижу звезды, когда он опускается на мои бедра и дергает за рубашку.

— Не надо! — умоляю я, отталкивая его руки. Он игнорирует меня и опускается вниз, его глаза так близко к моей обнаженной коже, а свет искусственных уличных фонарей такой болезненно яркий, как будто я разложена перед ним обнаженная, все мои секреты и ложь на виду.

Я зажмуриваю глаза и всхлипываю, когда чувствую его теплое дыхание на своем бедре. Я плачу, когда он дрожащими пальцами проводит те семь уродливых линий, практически невидимых, если только вы не ищете их.

Теперь у меня нет сомнений в том, что он видит и что он знает.

Я открываю глаза, слыша, как он задыхается. Он скатывается с меня, опираясь на руки в каком-то оцепенении. В его глазах стоят слезы.

— Это правда? — мечтательно спрашивает он, и я не знаю, спрашивает ли он меня или ночной воздух, который окружает нас.

— Я думал, ты умерла, — недоверчиво говорит он мне, и вдруг он снова становится испуганным мальчиком-подростком.

Я не могу думать. Я не могу говорить. Я внезапно стала немой. Что я должна сказать?

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спрашивает он. — Ты вообще существуешь?

Я не могу говорить, так страшно, что если я заговорю, что если я подтвержу его подозрения, он убьет меня.

— Отвечай! — кричит он, наклоняясь и тряся меня за плечи.

Я так ужасно боюсь.

— Ты собираешься меня застрелить? — тихо спрашиваю я его. — Или ты собираешься рассказать своему отцу о том, что я сделала?

Моя душа смиряется с любой судьбой, которую он выберет для меня. По крайней мере, он заслуживает такого выбора.

Он выглядит потрясенным.

— Я обещаю не убивать тебя, если ты расскажешь мне, что ты сделала. Что ты здесь делаешь. — Он снова повторяет фразу, которая разрывает мое сердце. — Это действительно ты? — он медленно, полубезумно качает головой. — Я думал, ты мертва.

— Я убила твоих братьев, — наконец шепчу я, полубезумная, когда все это выплескивается из меня. — Я отравила Чада. Я держала кокаин со стрихнином под носом у Макси, пока он не умер от передозировки. Я подложила бомбы, которые убили двух других. — Я глубоко вдыхаю и снова начинаю рыдать. Я больше не могу смотреть на него, поэтому я смотрю на небо.

Он отпускает мои плечи и кладет свои руки по обе стороны от моего лица, поднимая меня из положения, в которое он меня придавил, - спиной к земле.

— Джульетта, — шепчет он, и то, как он произносит мое имя, мое настоящее имя, зажигает мою душу.

— Мне не жаль, — упрямо кричу я, встречая его взгляд. — После того, что они сделали со мной... никто из них не страдал достаточно.