Пять ложек эликсира - [8]
Иван Давыдович (раздраженно). Павел… э… Павлович! Я не понимаю, неужели вы не можете десять минут подождать?
Павел Павлович (приостановившись на мгновение в дверях). А зачем, собственно, ждать? (Издевательским тоном.) Курдюков, Курдюков…
Он скрывается на кухне, и оттуда сейчас же доносится лязг посуды.
Феликс (нервно кричит ему вслед). Не было этого! Может быть, и упоминали мы его один или два раза… С какой стати? (Ивану Давыдовичу.) А если бы даже я ему и рассказал? Что тут такого?..
Иван Давыдович. Значит, вы все-таки рассказали ему про Курдюкова.
Феликс. Да не рассказывал я! Скорее это уж Романюк мне о нем рассказывал! Как Курдюков свои стишки пишет, и все такое… А я про Курдюкова только и сказал, что он отравился и я еду к нему в больницу… И все. И больше ничего.
Иван Давыдович. А о том, что Курдюков послал вас ко мне?
Феликс. Да господи! Да конечно — нет! Да ни единого слова!
Наступает внезапная тишина. Феликс обнаруживает, что все с жадным вниманием смотрят на него. В тишине отчетливо слышно, как Павел Павлович на кухне чем-то побрякивает и напевает неопределенный мотивчик.
Иван Давыдович (вкрадчиво). То есть вы уже тогда поняли, о чем можно говорить, а о чем нельзя?
Феликс молчит. Глаза его растерянно бегают.
Иван Давыдович. Феликс Александрович, будет лучше всего, если вы сами, без нашего давления, добровольно и честно расскажете нам: с кем вы сегодня говорили о Курдюкове, что именно говорили и зачем вы это делали. Я очень советую вам быть откровенным.
Феликс. Да господи! Да разве я скрываю? С кем я говорил о Курдюкове? Пожалуйста. С кем я говорил… Да ни с кем я не говорил! Только с одним Романюком и говорил… Да, конечно! С женой Курдюкова говорил, с Зоей!.. Она мне сказала, чтобы я поехал к нему в больницу, и я поехал… И все. Все! Больше ни с кем!
На кухне снова слышится звон посуды, и в кабинете появляется Павел Павлович. На нем кухонный фартук, в одной руке он держит шипящую сковородку, в другой — деревянную подставку для нее.
Павел Павлович. Прошу прощения. Не обращайте внимания… Я у вас, Феликс Александрович, давешнюю ветчину там слегка… Вы уж не обессудьте…
Феликс (растерянно). Да ради бога… Конечно!
Иван Давыдович (раздраженно). Давайте не будем отвлекаться! Продолжайте, Феликс Александрович!
Но Феликс не может продолжать. Он с испугом и изумлением следит за действиями Павла Павловича. Павел Павлович ставит сковородку на журнальный столик и, нависнувши над нею своим большим благородным носом, извлекает из нагрудного кармана фрака черный плоский футляр. Открыв этот футляр, он некоторое время водит над ним указательным пальцем, произносит как бы в нерешительности: «Гм!» и вынимает из футляра тонкую серебристую трубочку.
Клетчатый (бормочет). Смотреть страшно…
Павел Павлович аккуратно отвинчивает колпачок и принимается капать из трубочки в яичницу — на каждый желток по капле.
Наташа. Какой странный запах… Вы уверены, что это съедобно?
Павел Павлович. Это, душа моя, «ухэ-тхо»… в буквальном переводе — «желчь водяного». Этому составу, деточка, восемь веков…
Иван Давыдович (стучит пальцем по столешнице). Довольно, довольно! Феликс Александрович, продолжайте! О чем вы говорили с Романюком?
Феликс (с трудом отрываясь от созерцания Павла Павловича). О чем я говорил с Романюком?.. Он попросил меня написать статью. Срочно. Сегодня же… Вот эту. (Он касается пальцем стопки бумаг под пепельницей.)
Иван Давыдович. А о чем вы договорились с Курдюковым в больнице?
Феликс. С Курдюковым? В больнице? Н-ну… Ни о чем определенном мы не договаривались… Он обещал поставить бутылку коньяку, и мы договорились, что ее разопьем… Его ведь не сегодня-завтра выпишут…
Иван Давыдович. И все?
Феликс. И все…
Иван Давыдович. И ради этого вы поперли на ночь глядя через весь город в больницу?
Феликс. Н-ну… Это же почти рядом… И потом, просил же человек…
Иван Давыдович. Курдюков — ваш хороший друг?
Феликс. Что вы! Мы просто соседи! Раскланиваемся… Я ему — отвертку, он мне пылесос…
Иван Давыдович. Понятно. Посмотрите, что у вас получается. Не слишком близкий ваш приятель, чувствующий себя уже вполне неплохо, вызывает вас поздно вечером к себе в больницу только для того, чтобы пообещать распить с вами бутылку коньяка. Я правильно резюмировал ваши показания?
Феликс. Д-да…
Иван Давыдович. Вы бросили на середине деловой разговор с вашим работодателем, вы забыли, что вам предстоит всю ночь корпеть над работой, — и ради чего?
Феликс. Откуда я знал? Откуда мне было знать? Ведь мне его жена баки забила: срочно, немедленно!
Иван Давыдович. О чем вы сговорились с Курдюковым в больнице?
Феликс. Ей-богу, ни о чем!
Иван Давыдович поворачивается и смотрит на Клетчатого. Тот, раскуривая очередную сигарету, отрицательно мотает головой.
Иван Давыдович (Клетчатому). Вы полагаете?..
Клетчатый. Врет.
Иван Давыдович (с упреком). Феликс Александрович, ведь я же предупреждал вас…
Феликс (трусливо). В чем, собственно, дело?
Клетчатый. Брешет он, сучий потрох! Не знаю, о чем они там сговорились, но на лестнице было у них крупное объяснение! Он же по ступенькам ссыпался — весь красный был, как помидор!
«Трудно быть богом». Наверное, самый прославленный из романов братьев Стругацких.История землянина, ставшего «наблюдателем» на планете, застрявшей в эпохе позднего средневековья, и принужденного «не вмешиваться» в происходящее, экранизирована уже несколько раз — однако даже лучший фильм не в силах передать всего таланта книги, на основе которой он снят!..
«Счастье для всех, и пусть никто не уйдёт обиженным!» Знаковые слова…Шедевр братьев Стругацких.Жёсткая, бесконечно увлекательная и в то же время бесконечно философская книга.Время идёт…Но история загадочной Зоны и лучшего из её сталкеров — Рэда Шухарта — по-прежнему тревожит и будоражит читателя.
Романы Аркадия и Бориса Стругацких, вошедшие в этот том, составляют легендарную трилогию о Максиме Каммерере, разведчике, прогрессоре и сотруднике КОМКОНА-2.
XXI век — эпоха перемен... В этот мир окунается космонавт Иван Жилин, навсегда возвратившийся на Землю, где его ждут «хищные вещи века».
Блистательная книга русских фантастов, ставшая бестселлером на многие годы и настольным справочником всех учёных России. Сверкающие удивительным юмором истории мл.н.сотр. Александра Привалова воспитали не одно поколение русских учёных и зарядили светлой магией 60-ых годов мысли и чаяния многих молодых воинов науки.В книге присутствуют иллюстрации.
«Полдень, XXII век». Центральное произведение знаменитого цикла братьев Стругацких о мире будущего. Шедевр отечественной (и мировой) утопической фантастики, выдержавший проверку временем — и сейчас читающийся с таким же удовольствием, как и десятилетия назад. Роман, который сами авторы называли книгой о «Светлом, Чистом, Интересном мире».
…Даже одно доброе дело может кардинально изменить мир к лучшему; а когда доброта становится привычкой, от этого выигрывают все. Ну а что случится спустя двести десять добрых дел, вы поймете сразу после того, как перед вашими глазами проплывут финальные титры. Или последняя строка этой книги.
Смотри и увидишь. Ибо блажен тот, кто способен видеть...По рассказу А. Ангелова «Бенефис смерти».
В провинциальном городке кинолюбитель затеял съемку документального кино о школьном учителе литературы и его выпускниках: «Лариков три года их лепил. Духовно, понимаешь ли… Любопытно — чего вылепил».
Вокруг княгини Ольги сплетаются судьбы воинов и князей, холопов и свободных, росичей и варягов, сына Святослава и внука Владимира. И жизнь становится легендой…
Последний оплот капиталистов отгородился от мира смертоносной электромагнитной стеной. За ней шумят заводы, день и ночь изготовляя ядовитые газы. На помощь рабочим-подпольщикам и их юным друзьям Джиму и Тому страны Советов посылают небывалый ракетный аппарат «Таран»… Забытый киносценарий или «кинороман» Д. Мухи и классика советского кино Л. Лукова, создателя знаменитого фильма «Два бойца», написан в традиции советской героической фантастики и впервые переводится на русский язык. Эта книга продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций советской авантюрно-фантастической прозы 1920-х гг.
Перед Вами – сценарий художественного фильма «Прирожденные убийцы», написанный на тот момент молодым и подающим надежды сценаристом Квентином Тарантино.Молодая парочка, Микки и Мэллори, будто пытаясь подражать легендарным бандитам – Бонни и Клайду, колесит по Америке и безжалостно отправляет на тот свет всех, кто попадается на пути. Чем больше эти двое обожают друг друга, тем сильнее ненавидят весь остальной мир. За ними охотятся. Их хватают. Но ситуация складывается так, что у кровавых плохишей появляется еще один шанс повеселиться...Несмотря на обилие сцен насилия, этот сценарий Тарантино представляет собой едкую (но далеко не всеми увиденную) сатиру на издержки демократии, зависимость массового сознания и тотальную девальвацию устоявшихся моральных ценностей. .
«Машина желаний» киноповесть (киносценарий), один из вариантов «Пикника на обочине».В центре повествования — драматический и психологически убедительный образ «сталкера», неплохого, но запутавшегося паренька, на свой страх и риск, совершающего смертельно опасные вылазки в так называемые «зоны Посещения» — места транзитных посадок таинственных пришельцев, оставивших после себя множество непонятных артефактов. Именно последние составляют горький хлеб сталкеров (за нежданными инопланетными дарами нелегально охотятся все — от ученых до военных и криминальных структур).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Счастье для только что вышедшего из тюрьмы сталкера в том, чтобы вести к Комнате других. На этот раз он ведёт Профессора (Гринько), исследователя-физика, и Писателя (Солоницын) в творческом и личностном кризисе. Они трое проникают через кордоны в Зону. Сталкер ведёт группу осторожно, окружным путём, прощупывая путь гайками. Флегматичный Профессор ему доверяет. Скептичный Писатель наоборот, ведёт себя вызывающе, и, похоже, не слишком-то и верит в Зону и её «ловушки», хотя встреча с необъяснимыми явлениями его несколько переубеждает.
Первый вариант сценария, наиболее близкий к повести «Понедельник начинается в субботу».