— Мой капитан, — сказал д'Артаньян, — в Гасконь доносились слухи, что король подверг свою мать опале. Признаться, я не очень-то поверил в эту болтовню. Не будете ли вы так любезны просветить меня на этот счет?
— Вы ускакали в Гасконь в начале февраля, если мне память не изменяет.
— Совершенно верно. Благодаря вашему великодушию я немедленно получил отпуск, как только пришло тревожное письмо с родины.
— А все произошло в самом конце февраля. Вас уже не было в Париже. Как вы, конечно, помните, в прошлом году, когда король заболел и лежал при смерти в Лионе, королева-мать и королева Анна Австрийская дневали и ночевали у его ложа.
— Конечно, помню, мой капитан. Ведь именно я дневал и ночевал у двери в королевскую спальню, — с усмешкой сказал лейтенант.
— И, возможно, вы слышали, как они вырвали у короля тайное обещание отправить кардинала Ришелье в отставку?
Лейтенант скромно потупил глаза, давая понять, что его догадка верна.
— А потом король, вместо того, чтобы отдать Богу душу, вдруг выздоровел и вернулся вместе со всем двором в Париж.
Лейтенант кивнул, показывая, что он помнит.
— Время шло. Но его величество не спешил выполнить свое обещание. Вы не представляете себе, как накалилась обстановка в Лувре. Появились тайные партии, все чего-то ждали. Первой не вытерпела королева-мать и решилась на отчаянный шаг — вы знаете, она, как истая Медичи, порой способна на решительные поступки. Она пригласила сына к себе, в Люксембургский дворец, чтобы поговорить с ним наедине самым решительным образом. Не знаю, как пронюхал об этом кардинал Ришелье, но факт остается фактом: он явился в Люксембургский дворец и каким-то образом проник во внутрь. Во всяком случае, я сам, стоя в охране, видел, что вошли туда через главный вход двое, а вышли из дворца трое.
— Очень любопытно…
— Трое-то трое, да только порознь.
— Порознь? Как это? — не понял лейтенант.
— А вот так: Мария Медичи улыбалась, король мрачно молчал, а кардинал напоминал наказанного нерадивого школьника. И все смотрели в разные стороны. Король тут же ускакал, не возвращаясь в Лувр, в Венсен. Кардинал заперся у себя в недостроенном дворце, а королева-мать гордо поехала в Лувр.
— Принимать поздравления?
— Совершенно верно. Уже к вечеру в Лувр съехались все вельможи, находившиеся в Париже. На следующий день королева-мать воистину царила. Словно вернулись времена ее регентства. Весь двор был у ее ног. Поздно вечером из Венсена вернулся король. Он вызвал меня и приказал отправиться к кардиналу, передать ему настоятельное приглашение на утренний прием. Кардинал спросил меня, как я расцениваю это приглашение. Я рискнул предположить, что это добрый знак. И не ошибся. Во время утреннего приема король при всех подошел к кардиналу, обнял его, сказал, что им необходимо обсудить некоторые важные вопросы, и увел в свой кабинет. Через несколько минут бедная королева-мать осталась одна в большом зале приемов, даже королева Анна покинула ее. Этот день парижские остряки назвали "днем обманувшихся". А кардинал теперь мой лучший друг.
— Я поздравляю вас, капитан!
— Благодарю вас, лейтенант! Да, так вот… на следующий день король сказал матери, что, по его мнению, ей будет полезен воздух Компьена.
— Невероятно! Но почему Компьен?
— У меня есть лишь догадки. На юге, в Лангедоке и Тулузе, слишком много сторонников Марии Медичи. На западе слишком близка Лотарингия, где сейчас отсиживается младший брат короля принц Гастон. В компьенском захолустье кардиналу Ришелье легче контролировать все связи старой королевы.
Офицеры посудачили немного о других, менее важных придворных новостях, и затем де Тревиль отпустил лейтенанта.
— Догадываюсь, что вы торопитесь повидаться со своими друзьями, — сказал он с улыбкой всепонимающего отца.
— О да, мой капитан, — ответил д'Артаньян и еще раз подумал — а не рассказать ли де Тревилю о письме и трех встречах с наемными убийцами? Нет, решил он окончательно, он не будет предпринимать ничего до разговора с друзьями. — Надеюсь, моя хозяйка успеет приготовить к их приходу достойный ужин. Бог свидетель, как мне не хватало их все это время!
— Кстати, ваш заклятый враг граф де Рошфор стал появляться в Лувре. Я даже видел его на днях. Он беседовал весьма оживленно с Атосом, — сказал де Тревиль, провожая лейтенанта до двери.
Любопытно, подумал лейтенант, выйдя из кабинета. Впрочем, почему бы графу де Рошфору не побеседовать с графом де Ла Фер об охоте, например, встретившись в бесконечных залах Лувра. Но вот о чем говорить мушкетеру Атосу с одним из самых приближенных к кардиналу дворян, коим стал Рошфор за последние годы, не совсем ясно…
Подождем до вечера, решил лейтенант и покинул особняк де Тревиля.
Глава 3
Дверь его апартаментов в трактире была заперта. Д'Артаньян зычно крикнул, призывая трактирщика. Они с Планше, уходя из дома, оставляли у него два массивных ключа. Вместо отца появилась дочь хозяина, четырнадцатилетняя Мадлен, обещающая в недалеком будущем стать очаровательной девушкой, если судить по ее матери. Та в тридцать лет сохранила красивое лицо, стройную фигуру и огненные взоры, которые она щедро бросала мушкетеру. Надо признаться, было время, когда д'Артаньян почти поддался чарам полногрудой трактирщицы, но по здравому размышлению решил, что лучше сохранить хорошую квартиру, чем заполучить удобную любовницу.
