Пять к двенадцати - [50]

Ее чрево предало ее. Оно предало ее, Дайона и их общее будущее. Поэтому, в бешенстве горя, Сильфида схватила ножницы и с гневом и яростью вонзила их в гладкий белый живот, который изверг ее сына. Она продолжала наносить удары, пока боль, мука и туман у нее в голове не погрузили мир в холод и сладкую темноту забвения.

По всей вероятности, Сильфида должна была бы умереть от потери крови хотя, как ни странно, ни одно из полученных ею ранений не было смертельным, - если бы Джуно этим же вечером не прилетела в Витс-Энд, чтобы утешить ее после оглашения приговора. Джуно нашла Сильфиду лежащей в ванной комнате, со все еще крепко зажатыми в побелевшей руке ножницами. Через пятнадцать минут Сильфида была уже в клинике Южного Манчестера, а вокруг нее суетились и спорили по поводу резекций кишечника и потребуется ли имплантировать синтетический желудок. В конце концов им удалось наскоро заштопать ее. Абсолютно не зная анатомии, Сильфида тем не менее попала совершенно точно. Ей требовалось сделать удаление матки. "Если глаз твой искушает тебя, вырви его..."

И теперь она лежала в клинике, выздоравливая телом, но не душой.

Леандер лежал в пластиковом гробу, найдя успокоение в своей последней шутке. Его должны были предать очистительному огню Большого Лондонского Крематория (отделение для инородцев). На церемонию пришли: тридцать один простой мусульманин, два муэдзина и один доморощенный, недавно появившийся пророк.

Джуно, которой было милостиво разрешено посетить преступника перед казнью, вылетела в Ее Величества Главный Центр Анализа для Дезориентированных и Антисоциальных Личностей.

А Дайон, находившийся в полной изоляции, ничего не знал обо всем этом. Его свидание с Джуно произошло после третьего воскресенья на третьей неделе размышлений, за два дня до начала анализа первой степени. Визит был краток - ей дали только десять минут. Дайон не хотел даже этой встречи, но, поскольку все законы были на стороне Джуно, его желание во внимание принято не было.

Когда она вошла в камеру, Дайон даже не посмотрел на нее, но он сделал это, когда Джуно стала рассказывать о Сильфиде, а затем и о Леандере. И каждый из них увидел, что лицо другого мокро от слез.

- Дайон, есть кое-что, о чем я хочу тебя попросить, - сказала Джуно мягко. Он попытался рассмеяться:

- В обмен на хорошие новости, которые ты принесла?

- В обмен на наши общие воспоминания о лучших временах, - быстро ответила она неправдоподобно спокойным голосом, - поскольку скоро они будут принадлежать лишь мне одной.

Секунду или две Дайон молчал.

Затем произнес:

- Я слышал, что человек после первой степени теряет способность плакать... Это будет замечательное усовершенствование.

- Ты также не сможешь писать стихи, - сказала Джуно. - Дайон, у нас не много времени... Я хочу, чтобы ты дал мне свое семя.

- Что?

- Свое семя. Я... Я хочу, чтобы после тебя осталось как можно больше твоих детей.

На этот раз ему удалось заставить себя засмеяться. Буйно.

- Ради Эмелин, Мари, Виктории и всех святых в большом сером календаре, что за глупая шутка! Должен ли я теперь верить следам слез на твоем лице?

- Дайон, пожалуйста. У нас мало времени.

- Ты права, плоскопузая, у нас мало времени. У меня никогда не было много времени, с того дня, как я впервые встретил тебя, и до момента, когда Леандер сладкими речами заставил меня поверить в миф.

- Время всегда было врагом трубадуров, - заметила Джуно грустно. - Вот почему я хочу, чтобы осталось как можно больше твоих детей.

- А я не хочу больше детей, - сказал он с горечью. - Я ничего не хочу.

- Это нужно не тебе. Это нужно мне.

- Можешь ли ты указать хоть одну вескую причину, по которой я должен что-то для тебя сделать?

- Я люблю тебя, и это все.

- Этого недостаточно. Но, - добавил он через секунду, - мы можем заключить сделку, ты и я. Ты хочешь от меня кое-что. Я же не хочу ничего, за исключением того, чтобы кто-то позаботился о Сильфиде, пока она не способна сама заботиться о себе.

- Тогда я позабочусь о ней.

- Она должна быть совершенно свободна, ты понимаешь.

- Согласна.

- Она останется в Витс-Энде.

- Согласна.

- Ты не будешь видеть ее, если только она сама не захочет увидеть тебя.

- Согласна.

- Тогда ты можешь получить то, что хочешь, - и благослови Бог тех несчастных инфр, чьи утробы оплодотворит мое семя, которое не принесет им радости.

- Я... я пришлю кого-нибудь собрать образец. Он засмеялся:

- И тогда ты сможешь засунуть его в бутылку с надписью: "Здесь находится Дайон Кэрн, который эякулировал в последний раз".

Джуно больше не могла выносить всего этого. Она повернулась, чтобы уйти, но в последний момент задержалась:

- Разве ты не хочешь ничего узнать о Джубале - где он, как развивается? Дайон посмотрел на нее:

- Кто такой Джубал?

Джуно ударила кулаком в дверь камеры, распахнула ее и опрометью выбежала вон из Ее Величества Главного Центра Анализа для Дезориентированных и Антисоциальных Личностей, спасаясь бегством, чтобы не сломаться полностью.

Но это ей не удалось.

20

Ночь и день потеряли свое значение и были проглочены и переварены холодным черным чревом вечности. Он жил тысячелетия - он существовал тысячелетия - в месте, не имевшем ни стен, ни крыши, ни окон, ни пола. Звук его голоса - а на первых порах он вопил и ревел как сумасшедший поглощался мягкой сферой черноты. Он спал, он видел кошмары, он говорил сам с собой и с людьми, которых здесь не было.