Пять имен. Часть 1 - [71]

Но, конечно же, все не могло быть сплошь и рядом хорошо, иначе мне бы вам рассказывать не о чем стало. Попивание кофе за душевной беседой — занятие увлекательное, бесспорно, но только для участников процесса.

Как-то утром после обильного ночного возлияния и жалоб на жизнь (преимущественно личную, это основная проблема любого божества) мы с Лянхаб и Терикаси сидели в кофейне на главной улице Ксю-Дзи-Тсу, наблюдали сквозь стеклянные витрины за городом и беседовали неспешно, как в таких случаях и полагается.

— А чего бы тебе, Лянхабушка, не переквалифицироваться, — говорит Терикаси. — Я уже который год жду, пока у нас какое-нибудь божество кино появится, или хотя бы книжного магазина «Москва», да все без толку. А ты пойди к Киолу, попроси тебя переназначить, будешь нам фильмы показывать, вместо того, чтобы матом ругаться беспрестанно.

— Да ну тебя, епть, — отмахивается Лянхаб, попутно переворачивая чашку с кофе. — Киол меня тем же самым матом пошлет куда подальше. Он считает, что порядки, установленные этим миром при участии его, любимого, нарушаться не должны, иначе всем пиздец настанет.

— Это-то да, — соглашается Терикаси, поглаживая по коленке одну из своих подопечных (он утверждает, что на них это благотворно влияет) — но мир же все равно меняется. Вон, вы рассказывали, что с Ксар-Сохумом случилось. Так лучше же, чтобы эти изменения под контролем были.

— Тебе просто очень кино посмотреть хочется, — вмешиваюсь я, закончив сооружать курган из салфеток на месте пролитого Лянхаб кофе. — Мне тоже хочется, но тут только ждать и остается. И, между прочим, Киолу мы про Ксар-Сохум ничего не рассказывали толком. Ни к чему ему это, расстроится еще.

— О чем это вы мне не рассказывали? — это Киол, как обычно, возник у нас за столиком, никого не предупредив.

— Слушай, едрить твою, я тебя сколько раз просила вот так вот не делать больше. Я нервничаю. — Лянхаб подпрыгивает на стуле и начинает копаться в своей сумке в поисках сигарет, разумеется, безуспешно.

— Да ладно, я же не появляюсь, когда ты в ванне с резиновыми утятами купаешься, — усмехается Киол и протягивает Лянхаб свою пачку сигарет.

Лянхаб, разумеется, краснеет, Киол умеет делать, чтобы очень неудобно стало, а Терикаси, напротив, оживляется.

— Слушай, Лянхабушка, а ты где утят-то доставала, а то я давно таких хотел.

Мы с Киолом ржем в голос, а Лянхаб начинает крыть нас всех многоэтажным матом, автоматически переключившись в рабочий режим, как обычно.

— Ладно, — Киол перестал смеяться, заказал себе ристретто и многозначительно уставился на нас, видимо, требуя пристального внимания.

Мы втроем кроим рожи посерьезнее, и, как обычно, готовимся внимать. Киол, если не на периодические попойки, просто так не появится.

— У нас неприятности, — начинает Киол, поглощая ристретто. — Серьезные.

— Ох ты ж, неужели судьбы опять? — от Киолового тона мне не по себе становится, да и Терикаси с Лянхаб сидят, оба серьезные, жуть.

— Нет, не судьбы. С этим городом вообще все совсем в порядке, к счастью. Это в Галлавале все плохо. Там боги умирают.

— Постой, — перебиваю я Киола, пока это не сделали все остальные. — Они же там и так мертвые.

— Ты, Каф, хоть и умная, но такая дура иногда, — Киола вывести из себя — проще некуда. — Само собой, мертвые они там. Но кто-то их убивает. А после этого они просто исчезают из этого мира.

— И дальше что? — интересуется Лянхаб, явно радуясь тому, что с Ксю-Дзи-Тсу все в порядке. — Убивают и убивают. Все равно мертвые. Толку с них даже для них никакого.

— Ты же знаешь, дорогая, что у этого мира свои законы. Есть божества живые, а есть — мертвые, и все они должны быть, иначе мир расстроится. И я тоже. — Киол, впрочем, и без того расстроенный, только что молнии из глаз не мечет, ну так это просто потому, что не умеет.

Но тут Терикаси, он умный очень, несмотря на специфику профессии, странно так смотрит на Киола и говорит: — Не, Киолушка, гармония, баланс и довольство мира — вещи, безусловно, приятные, только мы здесь при чем? Я, конечно, допускаю, что ты просто с друзьями решил проблемами поделиться, я бы так и поступил. Но у тебя ведь не бывает «просто».

Киол безуспешно попытался испепелить Терикаси взглядом, не преуспел, закурил любимый свой «Житан» без фильтра и вынес нам приговор:

— А разбираться, в чем дело, будете вы.

Мы, конечно, чего-то подобного и ожидали, но все равно начали в три голоса доказывать Киолу, что он явно не прав.

— Да куда нас слать-то, мы даже в ссылку по-человечески отправиться не можем, — говорит Лянхаб.

— Ты, Киолушка, по-моему, окончательно из последнего ума выжил, — Терикаси изображает спокойствие необычайное, при этом остервенело болтая ложечкой в чашке.

Я какое-то время просто изумленно смотрю на Киола, потом выдаю: — Подожди, а чего бы тебе Локреша Смолха не послать, это же, вроде, его работа.

— Каф. Это не смешно. Ты помнишь хоть один раз, когда его расследования заканчивались хоть чем-то.

— Ладно, ладно, но мы ничем не лучше. Так себе, мелкие божества, ни за что серьезное не отвечаем. По-моему, Киол, ты, либо, и правда что, слегка с ума сошел, либо просто чего-то не договариваешь. В конце концов, поехал бы сам в этот Галлавал и разобрался.