Пять или шесть? - [2]

Из-за нее, как она сама мне сказала, согласился променять свою любимую байдарку на пешее хождение токарь Коля Шевелев, задумчивый толстяк-увалень, веснушчатый и потешный. Он всегда безропотно слушался Зину. Когда она разговаривала с ним, Коля терял дар речи и лишь улыбался, блаженно моргая маленькими коричневыми глазками.

— Ладненько. А с питанием вы все продумали? — только и спросил он.

В походе Зина его нещадно эксплуатировала. Коля носил ее рюкзак, перетаскивал Зину через речки на закукорках, да еще и обязательно постоит по пояс в воде, испытывая, наверное, удовольствие. А Вася — так тот уговорил бедного Колю прихватить сверх всех продуктов пятнадцать килограммов картошки. Сам-то, небось, и хлеб весь усушил в сухари, чтоб легче было тащить.

Пятым участником похода была крановщица Надя Зотова. Она смешливая, невысокая, Сережке по грудь, тонкая, острижена по моде под мальчишку, и это делает ее совсем маленькой. Я удивлялся, откуда столько силы у этой девчонки! Злые языки в цехе мне потом говорили, что Сережка Векшин и придумал-то весь поход ради Зотовой, чтобы помолодцеваться перед нею. Но в пути Надя отвергала даже самые малые Сережкины попытки помогать ей.

— Без тебя, бродяга, обойдется, — постоянно одергивала она Сережку, смеясь. — Без тебя!..

Он отомстил за «бродягу» — прозвал ее Бестебякой. Надя не обиделась, она была выше этого. Надя считалась старшей в походе, по документам, потому что ходила утверждать маршрут, оформляла все, что полагается. И очень гордилась этим.

На девятый день путешествия туристы дошли почти до цели. Они перевалили два увала и разбили палатку у вершины на третьем — на опушке бора перед неглубокой горной равниной, которая просторно разостлалась сплошным океаном зелени.

Там почти все и произошло, там я вскоре и познакомился с ними.

Величественны пейзажи нашего севера. Вершины одноростых деревьев внизу, на равнине, сливаются в тугой изумрудный бархат, и он дышит от ветра, будто волны. Настоящее море! Шум шелестящей листвы и впрямь похож на бушующий прибой — ш-ш-ш-у-у, ш-ш-и-и!.. А по краям этого зеленого моря, вдали, вздымаются горы. Справа — округленные синие шиханы увалов, слева — острые причудливые вершины хребта. Одни вершины сверкают на солнце кварцем — корявые каменные столбы или нагромождения скал. Другие похожи на полуразваленные башни или руины гигантских фантастических сооружений.

— Нет, это не Кавказ! — вздохнула Зина-беленькая, зябко поеживаясь. Она родилась на юге, и север ей не нравился.

— Зато в десять раз красивее. Это точно, — убежденно протянул Сережка, хотя сам никогда не бывал на Кавказе.

— В одиннадцать. Ты подсчитал неточно, — сказала Надя и показала Сережке язык, потому что он слишком внимательно смотрел на нее.

— В цехе вы, товарищ Бестебяка, более остроумны, — весело парировал Сережка.

Надя привыкла оставлять последнее слово за собой. Она поправила Сережку и громко распорядилась:

— Не Бестебяка, а товарищ командир похода. Понятно?.. Дежурным назначаю на всю ночь Сергея Векшина. Давайте ужинать.

— Давайте, давайте! — живо подхватил Коля. — Картошечка готова. Эх, последняя!..

Повар Вася, не мешкая, приступил к делу:

— Сколько нас?.. Раз, два, три, четыре, пять... Все в сборе.

Внизу колыхалась приманчивая белая тайга, и после ужина, естественно, речь зашла о березах.

— Береза — поэтический символ России, — мечтательно сказала Надя, подгребая палкой в огонь отвалившиеся от костра огарыши.

— Устарелый символ, — сразу возразил ей Сережка. — Сейчас символ России... ну, хотя бы... башенный кран! Или космическая ракета.

Сережка вдруг почувствовал, что к Наде неравнодушен и повар Вася. Это задело Сережку. Вася все время посматривал на Надю и хвастался ей, как много знает про березу.

Сведения Васи, коренного жителя большого города, были книжными, вычитанными при подготовке к походу. О том, что березы у нас больше сорока видов и пород — бородавчатая, пушистая, железная, каменная, ребристая, карликовая и так далее и тому подобное. Но он изрекал это с ученым видом и налегал при этом спиной на Сережку — они сидели рядом у костра. Задаваясь, Вася развалился прямо по-барски, и Сережка, в конце концов, ткнул приятеля локтем в бок, да так сильно, что тот отпрянул и умолк. Сережка сам начал рассказывать про березу. Но он не обращался к одной Наде. Он даже не глядел на нее. Нарочно!

Сережкины сведения — из впечатлений детства. В маленьком заводском поселке, в верховьях Уфы, где он рос, — самая уральская глухомань. Там девчонки весной ходили в лес, завивали березку венком — ворожили. Потом кумились — давали клятву на верную дружбу, наряжали березку лентами, хороводили вокруг и приносили украшенное дерево в поселок, ставили на площади... А еще — при сватовстве: слово «береза» — ответ свахе, согласие, «сосна» и «ель» — отказ. Если береза весною опушается первая, то жди сухого лета, а когда ольха — лето будет дождливым.

— Береза — самые хорошие дрова, — наконец, сказал Сережка и принялся разрубать притащенное молчаливым Колей сухое долготье — толстые хлысты

— Да ну-у? Это ты уж Америку открыл, — посмеялась над Сережкой Надя. Но ее увлекало все, что он рассказывал. Все мы мало знаем народные приметы и старинные народные обычаи, в наш век автоматики и электроники они уходят в область романтических преданий