Пять фараонов двадцатого века - [139]

Особенно трагическими были попытки вводить демократию там, где народы ещё не изжили племенные традиции, где лояльность к соплеменнику и вражда к чужаку были главными векторами общественной жизни. В значительной мере это происходило в Дарфуре, в Анголе, в Конго и самое страшное — в Руанде. Там «экстремисты из племени Хуту, составлявшего большинство в стране, в 1994 году сбили самолёт, в котором летел избранный президент, и попытались уничтожить племя Тутси, насчитывавшее около миллиона человек. В течение ста дней погибли 800 тысяч — в основном Тутси, но также и те Хуту, которые отказывались участвовать в резне. После этого армия Тутси, составленная из эмигрантов, проживавших в Уганде, вторглась в страну, и Хуту вынуждены были бежать от мстителей в Конго и Танзанию. Вскоре весь этот район погрузился в оргию насилий. По приблизительным оценкам в Великой войне погибло до трёх миллионов человек, главным образом, от голода и болезней».[733]

Сегодня навязывание демократии не созревшим для неё народам только набирает разгон. Если они упираются или просто ведут себя не по нашим правилам, можно перестать оказывать им финансовую помощь, а то и припугнуть бомбёжками. Если продолжают упираться, можно послать наземные войска.

Кампании в Афганистане и Ираке тянутся уже дольше Вьетнамской, и конца им не видно. Их не удостаивают словом «война». Нет, это просто операции по укреплению безопасности в странах, идущих «верным путём» в светлое царство Демократии. Солдатские гробы летят и летят в Вашингтон на Арлингтонское кладбище, но такова уж цена свободы. Нужна ли этим народам свобода, хотят ли они её или предпочли бы стабильность и безопасность под жёстким правлением — такой вопрос задавать просто неприлично.

Мир Ислама сопротивляется внедрению западных идеалов с особенным упорством. Как верно заметил американский политолог Сэмюэл Хантингтон, «то, что мы называем универсализмом, мусульмане называют империализмом».[734] Западные идеалы оказываются слишком гибкими, и при их внедрении постоянно применяются двойные стандарты. Нарушение прав человека в Китае будет сурово осуждаться, но то, что происходит с этими правами в Саудовской Аравии, редко попадает на страницы американских газет. Сербов тащили в Гаагский трибунал за их обращение с албанцами Косова. Но Запад дружно молчал, когда в 1995 году хорватская армия, поддержанная США, вторглась в анклав Крайина и вынудила к эмиграции сотни тысяч сербов, живших там веками.[735]

Хорошо когда роль главного врага свободы играет диктатор. Его можно свергнуть, как свергли Саддама Хусейна, Муамара Каддафи, Слободана Милошевича, и спокойно дожидаться расцвета демократии и свободы на расчищенном месте. Но что делать, если расцвет всё не происходит и не происходит? Ведь нельзя усомниться в универсальности наших ценностей. Значит, надо искать какого-то скрытого врага, который тайно ставит рогатки на светлом пути, отравляет ядом пропаганды ростки демократии.

Начиная с 2014 года на роль всемогущего тайного врага свободы дружно выдвигается Россия. Неважно, что это именно она в 1991 году объявила — впервые в истории — Украину свободным независимым государством. И миллионы русских людей, живших на территории этой советской республики, с доверием приняли участие в демократических переменах. Они участвовали в выборах Рады и многочисленных президентов, сменявших друг друга. Ведь успехи европейских демократических стран были так очевидны. И в их конституциях записана обязательная защита прав национальных меньшинств. Может быть, всё это сработает и у нас?

Но вот наступил момент, когда прозападного президента Ющенко на выборах победил пророссийский Янукович. И тут все правила демократии мгновенно изменились. Оказалось, что проигравшему на выборах меньшинству не обязательно ждать следующих выборов. И что свергать неугодных президентов может не только военная хунта, но и толпа националистов, собравшаяся на главной площади столицы. И американские сенаторы и дипломаты примчатся на площадь и станут подбадривать и вдохновлять бунтовщиков. И это ни в коем — ни в коем! — случае нельзя считать вмешательством во внутренние дела суверенного государства. Это просто некоторые новации и усовершенствования демократических принципов, которым мы будем вас обучать.

Всякая революция начинает искать в прошлом своих героев. Для украинских «самостийщиков» главным критерием отбора сделалось слово «независимость». Но почему они не выбрали Богдана Хмельницкого, Мазепу, Скоропадского, хотя бы Петлюру? Или близорукие не умеют смотреть так далеко назад, и их взор достигает только более близких во времени Степана Бандеры и Романа Шухевича? А для утоления Каиновой страсти им вполне достаточно руздувать ненависть к сегодняшней России, разрушать памятники советским генералам, сеять раскол в православной церкви, запрещать русский язык.

Политические мудрецы призывают нас учиться у истории. Но эти уроки оставляют слишком широкий простор для разных интерпретаций. Пять наших героев были большими мастерами этого дела. Каждый выбрал себе в далёком прошлом фигуру по вкусу и окружил её ореолом. Сталину стал дорог царь Иван Грозный, и он поручил режиссёру Эйзенштейну и актёру Черкасову вытравить из сознания русских людей полубезумного сыноубийцу, нарисованного Репиным, заменить его величественным самодержцем, создателем «всея Руси». Муссолини продолжал поклоняться Наполеону вопреки напоминаниям жены о печальной судьбе французского императора. Гитлер гордился тем, что был не менее беспощаден, чем Чингис-хан. Мао отыскал в длинной китайской истории самого жестокого императора Лю Бана, которому следовало всё простить за создание великой империи Хань. Кастро оставался поклонником Александра Македонского, но уроки практического правления брал у Сталина и Гитлера.