Пять баксов для доктора Брауна. Книга 2 - [9]
— Ни за что! — донеслось с лестницы.
Ширли выругалась, сунула босые ноги в туфли и рванула следом.
— Стой, кому говорят!
В темноте пахло дерьмом и штукатуркой, пыль попадала в нос и рот, оседала на ресницах.
— Ой, дурак! — шепотом причитали под локтем. — Тут же ступенек нет! Пошли, говорю, назад!
Джейк остановился.
— М-не-а, — помотал он головой, поймал Ширли за руку и заставил спрыгнуть вместе с собой.
Девчонка визжала, как поросенок, а этот засранец смеялся.
— Эй! — послышался сверху голос М.Р. — Уводите его оттуда! Его, пьяного, на подвиги тянет!
— Ну, какие, сэр, подвиги! — откликнулся Д.Э., задирая голову. — Нормальное дело! Тоже еще, подвиги нашли!
Обломок потолка не только размозжил пианолу. В комнате Иды был теперь интересный провал в полу. Та относилась к нему философски и даже навострилась извлекать пользу: выбрасывала в провал мусор. М.Р. туда сам чуть не сверзился, — в темноте, да когда такая качка, — Ида удержала.
— Какой вы скромный, сэр! — хмыкнул он.
— А вы думали!
— Ида, ну пусти! — отбивался Дюк. — Пусти, кому говорят! Компаньон, она меня щекочет! Ай, спасите!
Послышался шум, «майн Готт!», «Доннерветтер!», посыпалась штукатурка, потом шмякнулось, и внизу образовалась свалка:
— Куда ж ты лезешь, балда! Шеи не жалко?
— Я как лучше хотела!
— Осторожно! Зачем вы меня роняете! Вы сломаете мне ноги!
— Ты бы лучше с руки моей сошел, умник!
— Показывай давай, — потребовал Джейк.
Его еще шатало. Козебродски, кряхтя и охая, поднялся тоже.
— Мой костюм! Вы знаете, что это за костюм? Вы не знаете, что это за костюм!
— Там, — Ширли показала рукой, и отряхнула рукав в темноте, — вон, в углу, где пианола.
— Ой! — М.Р., одновременно споткнулся и обрадовался, приземляясь на предмет, который с первого взгляда принял за буфет на высоких гнутых ножках, — музыкальный автомат!
Он попробовал бросить в щель десять центов — все равно теперь не деньги, но монетка со звоном вываливалась.
Ида забрала ее, послюнявила, бросила в щель и врезала автомату под дых. Тот скрипучим голосом, с середины, завел рэгтайм.
— Полный, наверное, — предположил Джейк. — Сейчас откроем.
— Разбежался, — отмахнулась Ширли. — Смит еще тогда все выгреб. Он так каждый день делал.
— Это хозяин, что ли?
— Был хозяин, молодой человек, — охотно откликнулся, отряхивая лацкан, фотограф, — пока не отправился на небеса. Кого здесь только не было! Мадам Клотильда — ах, какая была женщина! Золотое сердце. Пятнадцать штук барышень — прелестные, некоторые совсем девочки, самой младшей всего четырнадцать. Кухарка — ах, какая была кухарка! Золотые руки! Прислуга — вы не видели комнат в других домах, иначе поняли бы, что я имею в виду. В баре — самый лучший виски во всем Сан-Франциско! Ну, еще трое очень прытких молодых людей…
— Они что, тоже? — поразились искатели приключений.
— А?
Фотограф, смеясь, махнул рукой.
— Предоставляли, вы имеете в виду? Да нет! Они, как бы вам сказать, обеспечивали процветание и безопасность заведения. Хотя, конечно, и это при желании можно. Некоторые…
— У нас еще другая штука есть, — Ширли добыла из кучи мусора красный жестяной барабан на ножках с окошечком для просмотра и ручкой, чтобы крутить.
— Движущиеся картинки показывает. Два цента просмотр, джентльмены.
Д.Э. цапнул устройство и приник к окошечку.
— Да, — протянул он, — было, на что посмотреть. Тоже ваших рук дело?
Фотограф только вздохнул.
— Ах, какой был успех, какой успех! Вы бы видели эти очереди в приемной!
— Кто теперь тратить на такой! — Ида вернула в нормальное положение перевернутую бархатную скамеечку, и села, закинув ногу за ногу. — На танцен… на угостить девушка выпить…
— Кстати, дамы, — Джейк не переставал крутить ручку, одновременно отпихивая плечом компаньона, — а… Да погоди ты!
Он все-таки отдал штуку М.Р.
— … а сколько стоило-то удовольствие провести с вами вечер?
— Вот чтоб я так мог, — теперь уже М.Р. приклеился к аппарату. — Взять, да и спросить запросто. Да еще так!
— Нет, ну а что? — поморгал Д.Э. — Сказано-то, два семьдесят пять, а еще музыка, а еще выпивка девчонкам, да еще всякие эти штуки!
— Тебе со скидкой, — Ширли потрепала его по волосам.
— Ну, Ширли!
— Ой, да какая тебе разница!
— Нет, ну правда!
Ида засмеялась.
— Правда, майн кляйнер, есть то, что клиент должен платить, пока имеет, чем платить, — сказала она. — Танцен унд угощения, унд волшебный фонарь — хотя бы полчаса. Тогда можно подниматься с барышня наверх.
— И не задерживать ее слишком долго, — добавила Ширли.
— Долго — это сколько? — кстати поинтересовался Джейк, пытаясь опять отобрать у компаньона аппарат.
— Пятнадцать минут — неприлично, — сообщила Ширли. — Столько никто не торчит.
— А сколько торчат? — уже заинтригованно спросил Д.Э.
Ширли пожала плечами.
— Ну, минут пять, не больше.
— Надувательство! — возмутился М.Р.
— Грабеж! — согласился компаньон, внимательно рассматривая на аппарате сначала щель для монет, потом переворачивая его вверх тормашками.
— Каждый делать деньги, как он возможно, котьеночек, — Ида развела руками.
— А зато до того надо уж расстараться, предложить клиенту все, что только можно, — порадовала Ширли. — Все, на что только согласится. За отдельную плату. Ой, вон он!
Двое джентльменов росли на приключенческих романах, но им уже стукнуло пятнадцать – пора заняться делом. Идти в офис? Жалкая судьба, но это единственное, что может себе позволить сын изобретателя – между прочим, поэт. Продолжать отцовский бизнес? Гробовщик уныл, как похоронная церемония, а его сын слишком ценит жизнь. А в это время на одной станции садится в поезд дама. Ей срочно нужно уехать. Миссис Фокс, стойте! Вы забыли свой саквояж! Эта история произошла давным-давно, в самом начале двадцатого века. Самолеты тогда только начинали летать, автомобили – ездить, а в кинотеатрах крутили первые фильмы.
1909 год. Автомобили больше не роскошь – Генри Форд вот-вот посадит на колёса всю Америку, а с ней и весь мир. Трудами Форда создаётся дивный новый мир: он запускает конвейер, налаживает отчётность, следит за тем, чтобы всё было строго функционально. И всё это отнюдь не только на производстве. Эффективный менеджмент – путь к процветанию! О да, прогресс движется полным ходом и уже раздавил романтику своими безжалостными колёсами. Двум авантюристам, Д.Э. Саммерсу и М.Р. Маллоу, больше не на что жить. Их скромный бизнес уничтожили сперва ушлые конкуренты, потом хваткий Эдисон, и вот уже ничего не осталось, кроме как постараться принять новую жизнь.
“Форд-Т”, так неожиданно ворвавшийся в жизнь двоих джентльменов, бывших искателей приключений, а ныне — честных авантюристов, раздавил своими колесами поэзию. Сына похоронного церемониймейстера Д.Э. Саммерса больше не вдохновляют ни электрические пластины “Электропод” компании “Коффин, Редингтон,” вылечивающие своими зарядами половую слабость, нервные недомогания и ревматизм, ни знаменитый китайский целитель Вонг Хим, спасший миссис Полин Карл Формс, долгие годы находившейся на краю могилы, ни Анатомический Музей д-ра Джордана со своей экспозицией мужских болезней и предлагающий излечение лично или по почте.
1925 г. Двое благородных жуликов-рекламщиков, Джейк Саммерс и Дюк Маллоу, переживают тяжёлые времена. Бывший искатель приключений, рыцарь без стыда и совести, а ныне – ивент-менеджер корпорации «Форд Мотор», Саммерс добился, наконец, больших денег. Стал ли он счастливым? Нет, он стал сволочью. Всегда хотел вырваться на свободу, но неустойка «Форд Мотор» за разрыв контракта – миллион. Саммерс продал душу дьяволу и медленно сходит с ума. Но без свободы, без возможности делать то, что хочешь и так, как хочешь – какой вообще смысл жить? И почему не происходит чуда, которое сделало его имя легендой? Может быть, в формуле счастья: «любимое дело, верный друг и деньги» чего-нибудь недостаёт? Чего-то такого, без чего не бывает чуда.
Серый весенний жакет на тонкой фигуре. Серый шофферский кепи с “консервами” над козырьком и муслиновым шарфом, завязанным бантом под подбородком. Высокие брови, пронзительные глаза, прямой нос.На секунду пахнуло влажной ночной тьмой и газолиновым дымом."Меня зовут Ирен Адлер".Д.Э. Саммерс тряхнул головой, но это помогло только наполовину: главная часть миража так и осталась сидеть на стуле.На сковороде шипели свиные котлеты. Экономка накрыла сковороду крышкой, вытащила из кармана фартука очки и нацепила на нос.— Но, доктор Бэнкс, вы меня не дослушали! — выговорила она возмущенно. — Они мне сами все рассказали! Они коммерсанты.
1925 г. Бывший искатель приключений, рыцарь без стыда и совести, а ныне — эвент-мэнеджер корпорации «Форд Мотор», владелец бензоколонки и собственного рекламного бюро Джейк Саммерс добился, наконец, больших денег. Но стал ли он счастливым? Нет, он медленно сходит с ума.Формула счастья Д.Э. Саммерса, согласно которой требуется всего три вещи: любимое дело, верный друг и деньги, оказалась неверной. В ней чего-то недостает.Может быть, чуда? Ведь только чудом можно получить свободу от таких людей, как мистер Форд.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Двоим джентльменам, коммерсантам Д.Э. Саммерсу и М.Р. Маллоу нужны деньги. Очень много и так быстро, как только это возможно. Или невозможно. Словом, им срочно требуется чудо. За этим чудом двое самозваных агентов Форда отправляются в Россию. Да, да, в Россию — в Санкт-Петербург! Город, где по улицам бродят волки, кровожданые белки бросаются на прохожих, где в любой момент вас могут взять за шиворот и сказать: «Дай взятку, иначе отправишься в Сибирь!». Но все это не имеет значения. Их цель — Санкт-Петербургский Автомобиль-Клуб.
1926 г. Бывший жулик-рекламщик, бывший искатель приключений, бывший рыцарь без стыда и совести, и бывший ивент-менеджер корпорации «Форд Мотор» – вот кем стал теперь Джейк Саммерс. Такова цена свободы от таких людей, как Генри Форд. Тот, кто думал, что нашёл любимое дело, то, что сделает его счастливым – пусть даже и жуликом – теперь потерял возможность быть самим собой. Те, у кого власть и деньги, слишком могущественны, не стоит с ними шутить. Но, каким бы всё ни казалось безнадёжным – когда закрываются одни двери, неизбежно открываются другие.
В далекие-далекие времена, в самом начале двадцатого века — эту эпоху называют еще «ноль-ноль», когда самолеты только начинали летать, а автомобили — ездить, когда играл рэгтайм, а люди верили в прогресс и началась эта история. История двух балбе… авантюристов, начитавшихся приключенческих романов и решивших превратить свою жизнь в такой же роман. Но только, чтобы все было по-настоящему. Потому что мечты существуют затем, чтобы сбываться.