Пьяная Россия. Том 3 - [14]

К полудню вернулись в участок подвести итог. Без сомнения, все маньяки были живы и здоровы. Получается, на Птицу напал новый, никому не ведомый преступник и другой, никому не ведомый преступник его убил?! Полицейские смотрели на Птицу с сомнением, но старушки поддерживали девушку, твердо считая, убийцу равно, как и убитого, непременно надо отыскать. Это не дело бояться неизвестно кого, шныряющего неизвестно зачем, в любимом всеми, городском парке.

Но пока суть, да дело, холодное орудие было отдано на экспертизу, а в парке развернулись следственные действия.

Вечером, после дотошного допроса, уставшая Птица добрела в обществе старушек, до дома.

– Мы будем тебя встречать из университета и провожать до дверей квартиры, – торжественно пообещали старушки.

А мать уже успевшая ободрать старые обои на кухне, спросила:

– Ты купила хлеба?

Птица отрицательно покачала головой.

– Значит, будешь ужинать без хлеба! – категорично решила мать. – Ужин, в кастрюле, на плите!

Отец что-то пробормотал из родительской спальни, как всегда выпивший, скорее всего, выклянчил у матери, на бутылку красненького.

Птица устало сидела на кровати, на коленях у нее была тарелка с рисовой кашей, а в мыслях сплошной хаос и недоумение.

На улице, между тем, сгущались сумерки и птицы, звеня прощальными криками, разлетались по гнездам. Елена взглянула на окно, прикрытое прозрачной, кружевной занавесочкой и вздрогнула, на нее пялился окровавленный мертвец.

Защита

– Мне часто снятся страшные сны, – успокаивал Птицу, отец.

Будто маленькая, она лежала у него на руках, и он покачивал ее, напуганный истеричными воплями дочери.

– Правда твоя, – вздохнула мать, отходя от окна, – и, кто бы смог добраться да еще заглянуть в твою комнату, ведь мы живем на четвертом этаже?

– Во сне, я всегда оказываюсь в мрачном месте, полном скелетов и ищу, разыскиваю свои кости.

– Твои кости? – машинально переспросила мать, с удивлением взирая на мужа. – Ты никогда мне об этом не рассказывал.

Отец заплакал, роняя горячие слезы на руки дочери.

– Это такое горе, быть не отпетым.

– С чего ты взял? – забеспокоилась мать, присаживаясь рядом, на кровать. – Может, тебя отпели и чинно похоронили, где ты говоришь?

– В склепе, – кивнул отец.

– И как же тебя звали?

– Не помню! – говорил отец, продолжая покачивать дочь, прижавшуюся к его груди.

– А где этот склеп?

– Не знаю! – всхлипнул отец.

– Подожди-ка, – деловито произнесла мать, – ты не помнишь своего имени, но знаешь, что не отпет, как такое возможно?

Отец лишь пожал плечами.

– Тупик, – резюмировала мать и дернула Птицу за руку, – а ну, рассказывай, долго нам еще ждать?

Птице пришлось рассказать.

– Что же это такое? – рассердилась мать. – Какие-то старухи тебе дороже родителей. Отныне, либо отец, либо я будем сопровождать тебя на учебу.

– И встречать тоже! – поддакнул отец.

– У меня есть оружие! – вспомнила мать, хлопая себя по лбу.

– Какое? – воскликнули в один голос, отец и дочь.

– Мой кулак! – продемонстрировала мать свой кулачище.

Мать у Птицы всегда была здоровой женщиной. В молодости участвовала в областных соревнованиях, метала тяжелое ядро и преуспевала. Многочисленные кубки блестели на полках серванта, тут же в прозрачной пленке хранились цветные почетные грамоты.

Отец не мог похвастаться такими успехами, но он играл на скрипке. Звуки мелодий его скрипки успокаивали дочь в детстве, и теперь он сыграл ей.

Без лишних слов, Птица забралась в постель и уснула, пока отец играл колыбельную собственного сочинения. Он всегда сочинял, но никогда и ни перед кем, кроме домашних не афишировал своими творческими достижениями, считая себя недостаточно гениальным, недостаточно нужным для общества любителей скрипичной музыки.

Ночью, родители попеременно несли вахту возле окна комнаты дочери и выглядывая во двор, видели маячившие тени нескольких старушек воинственно машущих дубинками в сторону темного парка.

Бегство

– У этой девочки есть сила! – произнес незнакомый грустный мужской голос.

Птица подскочила, оглядываясь.

– Ты флягу взял? – спрашивала мать у отца.

– Для чего? – суетился отец, собирая рюкзак.

– Чаю нальем, пить захочешь, а тут, пожалуйста! – широко развела руками, мать.

– Что происходит? – вмешалась Птица.

– Собирайся! – хором воскликнули родители.

– Мы уезжаем! – кивнула мать.

– Ненадолго! – сказал отец.

– Пока ситуация не исправиться, – добавила мать.

– И пока не схватят маньяка!

– Но я учусь! – напомнила родителям, дочь.

– Ничего, я уже звонила в деканат, договорилась с деканом, он тебе прислал темы занятий на электронную почту!

– На почту? – переспросила Птица.

– Да, пойми ты, – взвился отец. – Если маньяк убил маньяка, ему и с тобой расправиться не составит труда!

Отец прошел в комнату дочери, распахнул створки окна и указал на подоконник. Птица, следовавшая за ним по пятам, посмотрела и ахнула. На подоконнике четко виднелись отпечатки двух грязных ладоней.

– Но как? – оглядев совершенно ровную стену, спросила Птица.

– Может, спустился с крыши? – неуверенно предположил отец, взглянув наверх.

– Как альпинист?

– На веревке, – подтвердила мать, тоже выглядывая в окно, – а что, если проверить, подняться на крышу?