Пузырь в нос! - [14]

Нехотя разворачивается и отступает. Победа!!! Хватаю камеру, дабы запечатлеть свой триумф. Все внутри ликует, Совесть тоже зашевелилась на радостях.

Тут она опять ко мне. Ну уж, дудки! Только полный дурак будет так старательно испытывать судьбу. Ноги! НОГИ!!!

И слышу — родная трель моего же свистка от аварийно спасательного гидрокостюма! Это уже Саша Биченко показался невдалеке, группа вся с ним. Ну, все, пронесло…

Медведица больше не возвращалась, да и я больше не ругался. На кого ругаться, на свою Совесть?

Вот так. Но почему она — медведица — так реагировала на крепкие слова? До сих пор понять не могу. Может, в этом и состоит одна из особенностей национальной медвежьей охоты?

Кража века

На флоте бабочек не ловют

поговорка такая

Аккумуляторная батарея — АБ — для атомохода является аварийным источником питания, но без нее подводный левиафан мертв. Это все равно, что автомобиль без аккумулятора. Разница — только в весо-габаритах: на лодке она весит сотни тонн и состоит из сотен элементов. И, естественно, замена батареи на атомоходе — дело не из легких. Это авральная работа для всего экипажа, в три смены, по план-графику… Такая перегрузка проводится раз в два (а то и четыре) года, то есть — не часто. Поэтому план-график учитывает только непрерывные процессы и мероприятия. А вот как учесть, что потерялась или сломалась погрузочная доска? Или — упала за борт и, соответственно, утонула такелажная скоба? Или — расстройство желудка у крановщика? Ясное дело, графики летят, трещат и ломаются в самых неожиданных и неподходящих местах. А у начальства график — на столе под стеклом и перед глазами.

— Почему срывается план перегрузки?! — грозно несется по телефону на атомоход.

— Уронили за борт такелажную скобу… — мямлит дежурный по лодке или вахтенный центрального.

— Где механик?!

— Ушел на СПТБ (ПРЗ, ЭМС и т. д.)…

— Комдива-два срочно к телефону!!!

— Занят, работает в яме…

— Чем занят?! У вас погрузка стоит!!! Где командир?!!

В общем, этот процесс очень похож на закат солнца вручную без асбестовых рукавиц.

Помимо всего, на перегрузку выделяется больше полусотни литров чистейшего этилового спирта (а проще — «шила») для «технических нужд», который за время погрузки необходимо израсходовать и списать, хотя бы формально. И вот, народ, задействованный в погрузке, а также находящийся на прилегающей территории, старается изо всех сил помочь в этом самом процессе.

В общем, как ни крути — перегрузка АБ на атомной лодке схожа с заменой зубов в слесарной подсобке в предпраздничный день через анальное отверстие. Да-да, может быть, это одна из многочисленных национальных или флотских особенностей, как вам будет угодно — но на флоте все делается только через задницу.

Головная атомная подлодка проекта «Барс» перегружала вторую батарею в достроечном заводе. В первый раз — два года назад — перегружали заводчане «с участием личного состава». Теперь же — наоборот: личный состав с помощью завода. Несмотря на то, что процесс один и тот же — это две совершенно разные вещи. Ныне вся ответственность — на хрупких плечах экипажа, причем, все это весной, в период весенней битвы за урожай и майских праздников. Но это еще не все. В стране «коренная перестройка» началась с «коренного перелома». Многострадальный советский народ, привыкший уже с гордостью и почти без закуски больше всех употреблять крепких напитков на душу населения, вдруг ни за что, ни про что оглушили «сухим законом». От такой неустанной заботы партии и правительства народ просто одурел — сознание и сознательность у него помутилось. Все стало трещать, стопориться и ломаться.

Накануне Первомая — затяжных выходных — успели выгрузить старую батарею и приготовить к погрузке новую. Все по графику. Начали вывозить машинами бербазы старые баки на разделку… вот тут-то и начались чудеса. Один «зилок» с матросом-водителем и офицером-старшим перевернулся на повороте торопились на обед. Второй при заезде на разделочную горку вздыбился и сломал кузовную раму. Все!!! Завод на пролетарские праздники машин не дал. Телефонные провода между штабом бригады, заводом и лодкой накалились добела и… начали остывать. Сказывалась «разрядка» и новое «мышление»: войны не было, лодка заводская, не линейная — решили три дня отдохнуть по-человечески, по-пролетарски.

Первый день, 1-е мая, прошел впустую: торжественный подъем флага, торжественный митинг и далее все как обычно. Второй день праздников — день блаженства, он весь твой, и чтобы никто и ничто тебя не тревожило, надо уйти подальше, затаиться поглубже, чтобы не нашли, не откопали, не высвистали. Группа офицеров, куда входил и комдив-два, решила отдохнуть в прибрежном заводском пионерлагере Суходол. Лагерь только начинал готовиться к приему детей и проводил первый сбор персонала — воспитатели, пионервожатые, повара, медработники… В общем — в подавляющем большинстве персонал был женским, и специальная делегация пригласила офицеров-подводников, заранее зная о наличии у них спирта.

Комдив-два вынырнул из зарослей «тропы Хо-Ши-Мина», ведущей с завода к бригаде, в надежде подсесть на суходольский автобус. Картина, представшая перед ним напротив ворот бригадного КПП, заставила на некоторое время остолбенеть. В воротах стояли два груженых «КамАЗа-длинномера» с разделанными аккумуляторами. О ужас! Это же наша старая батарея. Пока не составлен и не подписан акт на списание — она наша. А может, все-таки, не наша, чья-нибудь другая? Но на горке была только наша, и то не разделанная на лом. Черт те что творится в этом мире! Что произошло за ночь и вообще какой сегодня день и число? Сразу захотелось повернуть обратно и скрыться в зарослях тропы, но врожденное любопытство и выработанное чувство ответственности подавили позорное желание бежать.