Путинбург - [124]

Я понял, что сейчас будет третий этап — боевое НЛП[624]. Сейчас она начнет мотивировать, якорить[625] и проводить установку. И мне этого не хотелось. Собеседница была душной, как дачный чердак в июльский полдень.

— Мне сказали, что у вас есть проблемы с черным пиаром. Что вы осуществляете народный проект и создали что-то вроде инвестиционного фонда с выплатой дивидендов. И что у вас несколько тысяч вкладчиков, но внутри инвесторов создалась группа, которая вас тревожит и на вас клевещет. Это вызывает нервозность, и вкладчики-инвесторы начинают требовать свои деньги назад. ОК. Так всегда бывает в подобных пирамидальных структурах на определенном этапе. Вы утверждаете, что не строите пирамиду, а все деньги вкладываете в реальные производства, землю и недвижимость. Я вам верю. Но не считаю возможным рисковать своей репутацией, и мне нужно посмотреть документы. Причем и официальные балансы, и вашу неофициальную бухгалтерию. Обещаю не разглашать. Ну и все-все свидетельства на собственность по земле и недвижке. После этого я смогу предложить вам стратегию кризисного пиара, разработки медиавоздействий, рекомендации для менеджмента и медиаплан. Давайте начнем с документов.

Повисла пауза.

— Ой, ну у нас тут в ЭТОМ офисе документы не хранятся, тут у нас только представительские всякие бумаги. Ну вот устав некоммерческого партнерства, протоколы собраний, вот посмотрите. А давайте я лучше вас сейчас направлю на наши объекты? Вы прямо посмотрите производства наши! Мы, знаете, сколько всего выпускаем? Консервы рыбные, консервы овощные, маринованные помидорчики-огурчики, пряности и пищевые приправы, томатную пасту делаем, яблочное пюре. А у нас еще два ресторана. Мы в них ветеранов бесплатно кормим. И бистро на Петроградской, и кафе на Садовой! Поезжайте, посмотрите. А мы вам завтра все документики подготовим!

Все было понятно. «Русская идея» была вовсе не простой пирамидой. Мои заказчики размещали рекламу в газетах и на радио, призывали пенсионеров на собрания, дарили подарки, продуктовые наборы и предлагали им заключить договор о партнерстве. Типа деньги в кассу — не менее ста тысяч рублей (в те годы больше трех тысяч долларов), скорее всего, средняя сумма всех накоплений на черный день. За это пенсионеры получали скидки на продукты и какие-то мутные бумаги-акции. И дивиденды от доходов производств. Естественно, по принципу пирамиды — от денег новых вкладчиков. В принципе, обычный пузырь. Если не ткнуть иголочкой, будет потихоньку надуваться. Вроде бы даже все в рамках закона. На типовом договоре всякие оговорки мелким шрифтом, что никто ни за что не отвечает и все взносы являются рискованными. Ну как-то так. Вы нам деньги, мы вам бумажки. И никаких претензий. Но для того, чтобы успокоить вкладчиков, им нужно предъявить реальные объекты производства. Не столько балансы всякие, а именно картинку: вот тут на ваши деньги, уважаемые пенсионеры, мы огурчики солим, вот там помидорчики консервируем. Здесь у нас ресторан полон посетителей, а там поля бескрайние, угодья, реки, полные рыбы, и олени по берегам гуляют. Настоящая русская идея. Халява. Ты был никем, а теперь — маркиз Карабас. Причем за мелкий прайс. Шутка была в том, что действительно у конторы в собственности были какие-то невероятные тысячи гектаров полей в Краснодарском крае. И там действительно растут помидоры. Я решил проверить, есть ли производства на самом деле, и сказал, что согласен посмотреть.

Вот тянет меня глядеть на любые производства. Мальчишеское любопытство. Завораживают всякие технологические линии, восхищают технические решения. Особенно люблю смотреть, как работают профессионалы. Меня восхищают ловкие движения рук. Мне симпатичны мастера. Общаясь постоянно с людьми, чьим основным инструментом являются их голосовые связки, я просто наслаждаюсь даже мимолетным разговором с рабочими. И поездка в цех всегда как праздник. Даже в автомастерскую.

Приезжаем в Гатчинский район[626]. Какой-то заброшенный совхоз, весь в запустении: разваливающиеся свинарники, коровники, грязь по колено, пустые бараки, металлолом, свалки — трендец полный. У старого здания котельной стоят грузовики. Что-то там функционирует. Это консервный цех. Здесь стоит линия по выпуску томатной пасты. Машина выплевывает пустые банки, в них выдавливается из резервуара томатное пюре. И дальше лента укатывает банки в другую машину, где приштамповывается крышка. Рядом четыре узбечки ловко приклеивают этикетки и собирают банки в ящики. На этикетках известный бренд и что-то типа «приготовлено из отборных томатов».

Экспедитор проверяет и контролирует погрузку. Мастер-наладчик наблюдает. Все чисто. В углу стоят синие пластиковые бочки. Что там? Откуда? Оказывается, это концентрат томатной пасты. Красно-бурая каша. Ее смешивают с водой в чане, это и есть готовая продукция. Откуда бочки? Из Ирана. Идут по морю. Примерно два месяца. Внутри бочек полиэтиленовые мешки, чтобы не пачкалась тара. Себестоимость продукта — десять центов кило. Банка идет в торговую сеть за два доллара. Неплохо. Очень неплохо. И объемы немаленькие. Спрашиваю технолога: