Путин, Буш и война в Ираке - [56]

На следующей встрече Михаил Сергеевич больше не настаивал на своей позиции. Убедившись, что он не может переубедить американцев, предпочел согласиться с ними. Возможно, он с самого начала не желал защищать Саддама, но делал это по внутриполитическим соображениям. В Москве на него давили, уговаривали сделать все, чтобы избежать американского удара по Ираку.

Горбачев и Буш подписали совместное заявление с требованием немедленного и безоговорочного вывода иракских войск из Кувейта. Две державы продемонстрировали, что они едины.

Именно тогда у Буша появилась мысль, что создается новая мировая система, в которой ООН действительно будет играть ту значительную роль, которая ей предназначалась, а Соединенные Штаты и Советский Союз должны взять на себя большую ответственность в создании системы коллективной безопасности.

Об этом в годы Второй мировой войны говорил советскому наркому иностранных дел Молотову американский президент Франклин Рузвельт:

— После войны останутся четыре полицейских, которые будут следить за остальными странами — это Англия, Соединенные Штаты, Советский Союз и Китай. Этим четырем странам только и будет позволено иметь оружие.

К Франции Рузвельт относился презрительно и в список великих держав не включал.

Горбачев и Буш-старший договорились действовать сообща. Но, видя, что Соединенные Штаты твердо намерены применить силу, раз Саддам и не думает уходить с оккупированных территорий, Горбачев попытался решить кризис самостоятельно. Он считал, что иракский вождь не понимает ситуации, не видит, что дело идет к войне. Горбачев хотел попытаться «привести в чувство» Саддама Хусейна, объяснить ему, что его ждет.

Евгений Максимович Примаков, лично знакомый с Саддамом Хусейном, сказал Горбачеву, что сумеет убедить иракского лидера вывести армию из Кувейта. Главное — дать Саддаму возможность уйти с достоинством: арабский лидер не может потерять лицо. Таковы традиции Востока.

Шеварднадзе был против поездки Примакова в Ирак, он доказывал Горбачеву, что Саддам истолкует его появление как выражение поддержки. Но Горбачев мечтал: а вдруг Примаков с его опытом работы на Ближнем Востоке сумеет объяснить иракцам, что их ждет, и Саддам выведет войска?

На Горбачева влиял и его советник по военным делам маршал Сергей Федорович Ахромеев, бывший начальник генерального штаба. Он предупреждал, какой кровопролитной может быть война. Маршал Ахромеев был высокого мнения о вооруженных силах Саддама. Он говорил Горбачеву: иракская армия располагает тремя тысячами советских танков — лучших в мире — и накопила боевой опыт за восемь лет войны с Ираном. Американцы с Саддамом не справятся. Это будет второй Вьетнам…

Михаил Сергеевич, как всегда, колебался.

С одной стороны, твердо держался за партнерские отношения с американцами. С другой, санкционировал личную дипломатическую миссию Примакова. Надеялся, что это уменьшит давление тех, кто был на стороне Ирака, и доказывал, что нельзя предавать старого друга.

Шеварднадзе возмущался:

— Не может быть у страны две внешние политики!

Но получилось именно так.

Линия Шеварднадзе — стратегическое сотрудничество с американцами ради одной цели: не дать агрессору возможности воспользоваться плодами победы.

Линия Примакова — попытка, используя личные отношения с иракскими руководителями, найти выход из положения, до того момента как будет применена сила.

ФАКТОР ПРИМАКОВА

Когда молодой Евгений Максимович Примаков впервые приехал в Египет в роли собственного корреспондента «Правды», арабский восток бурлил. Это была кипящая лава, благодатный материал для журналиста. Государства соединялись и раскалывались. Делился Йемен. Объединились, хотя и не надолго, Сирия и Египет.

Арабские политики устраивали кровавые перевороты и свергали предшественников, с которыми только что обнимались. Все новые люди появлялись у власти. Они ненавидели друг друга и время от времени воевали между собой.

Смена лидера влекла за собой резкую перемену политического курса. Арабский мир не мог решить, каким путем ему идти. Консервативные режимы тянулись к богатому Западу, к Соединенным Штатам в первую очередь.

Молодые лидеры, напротив, искали помощи у Советского Союза. Во-первых, они не хотели иметь дело с западными странами, бывшими колонизаторами. Во-вторых, социалистическая система казалась им более справедливой. В-третьих, Советский Союз был готов помогать им на безвозмездной основе, снабжал оружием, ничего не требуя взаимен.

Приехав в Каир, Примаков погрузился в этот бурлящий мир, где традиционная восточная экзотика смешивалась с еще более экзотической политикой.

Президентом Египта был самый знаменитый в те годы ближневосточный политик Гамаль Абд-аль Насер, о котором Примаков много и часто писал — с симпатией и уважением. Насер был главным партнером и любимцем Советского Союза на Ближнем Востоке. Он пытался построить арабский социализм, и этим был более чем важен для Москвы.

После его смерти в сентябре 1970 года политические симпатии Советского Союза постепенно перешли на Сирию. Она получала советскую помощь по полной программе. Но холодно-расчетливый президент Хафез Асад чисто по-человечески ничем не походил на горячего и искреннего Насера.