Пути волхвов - [2]

Смех обрывается так же внезапно, как и начался. Лягушки снова заливаются гортанным кваканьем. Со стороны деревни тянет дымком, а от черёмухи – густой душной сладостью.

– И на что ты мне сдался? Я ведь не лесовой, что делает несчастных своими лешачатами. И не водяной, которому служат русалки, мавки да водяницы. Ну ты и чудак!

Господин Дорог мотает головой, и его длинные, до плеч, волосы кажутся Энгле то седыми, то тускло-русыми. Энгле снова сглатывает. Пить хочется страшно.

– Так… Вроде бы говорят, что вы любой путь укажете за службу верную.

– Бабкины сказочки, – сочувствующе вздыхает Господин Дорог. – Умру от любопытства, если не узнаю, что за путь ты хотел изведать. Дорогу к богатству узнать или судьбу людскую?

Он насмешливо качает рукой, облепленной светлячками. Энгле опускает взгляд на свои грязные истоптанные башмаки и бубнит:

– Батька мой пропал. Отплыл за рыбой, как обычно, да только почти год миновал, а обратно всё никак не плывёт. Заплутали, видать, в своих морях. Мамка переживает, всё на Тракт смотрит – не едет ли? И денег у нас впритык осталось. Вот, попросить тебя… вас хотел. Не укажете ли путь кораблю? Раз все дороги вам подвластны. Пожалуйста.

Последнее слово он произносит так жалобно, что самому становится противно. Энгле ещё немного рассматривает свои башмаки, пинает мыском камешек и только потом решается поднять глаза на Господина Дорог.

Тот продолжает сидеть на перепутье и, кажется, позабыл обо всём на свете, любуется тем, как его ручные светлячки ползают по пальцам и запястью. Энгле робко кашляет.

– Занятно. – Господин Дорог наконец удостаивает его быстрым взглядом. – Сдаётся мне, твой батюшка причалил к другой пристани, потому что заблудившихся кораблей на моих тропах давно уж не было. К морякам я питаю особенно нежные чувства, поэтому стараюсь вызволять их из передряг задолго до того, как их юные отпрыски решатся вызвать меня, стоя на перекрёстке со свечой в руках.

– Причалил к другой пристани? Разве это не всё равно что заплутал? – Энгле хмурится.

– Почти. Но если бы заплутал – хотел бы вернуться. Звал бы меня. А твой папенька чувствует себя на своём месте. Он не ищет, он нашёл. Скажи матушке, чтобы не волновалась, а проклинала неверного муженька. Но так и быть. Я могу его вернуть. Сплету путь иначе.

Господин Дорог вынимает из кармана золотистую кудель и, поддев нитку ногтем, начинает ловко плести что-то, отдалённо напоминающее кружево.

Энгле бросает то в жар, то в холод. Он не совсем понимает, что говорит Господин Дорог – как-то путано, туманно. Так говорят городские – всё намёками да недомолвками. Догадайся, мол, сам. Но беспокойство поселяется у него в животе, под нижними рёбрами, и бьётся, как бабочка, пойманная в ловушку. «Не ищет, а нашёл»… «Неверный муженёк»…

Понимание приходит внезапно, как нахлынувшая волна. Энгле обжигает обидой, переходящей в злобу.

– За тобой должок. – Господин Дорог хитро щурится. – Ты оторвал меня от куда более интересных дел. Я путал тропку под ногами хорошенькой ворожеи где-то на стыке миров. Это куда приятнее, чем понимать, что где-то в глуши люди по-прежнему верят, что я явлюсь, если встать на перепутье и шептать глупые наговоры.

– Но вы же явились, – упрямится вдруг Энгле. – Значит, я всё сделал правильно.

– Кто зовёт – к тому приходят. – Господин Дорог встаёт, отряхивает штаны от дорожной пыли, убирает кудель обратно в карман и пересаживает нескольких светляков себе на плечи. – Ты звал – я пришёл. Должок, помни. – Он грозит Энгле длинным пальцем.

Энгле понимает, что через пару мгновений чудесная встреча закончится, и брякает первое, что приходит в голову:

– Я думал, вы ростом повыше.

Господин Дорог снова заливается смехом. Не злым, не издевательским – задорным. Снова грозит пальцем и широко ухмыляется.

– Представь, если б я был ростом с двух мужчин. И косая сажень в плечах. Ты бы окоченел со страху, не так ли?

Энгле не успевает ни ответить, ни толком покраснеть. Господин Дорог исчезает, просто растаяв в воздухе, как дым от отцовской трубки. На земле остаются несколько светлячков. Насекомые взлетают и садятся Энгле на плечи. Их сияния как раз хватает, чтобы осветить тропку, ведущую домой.

Глава 1 Лихо в лесу

В этой жизни я больше всего ненавижу три вещи: голод, болезнь и погони. И именно от погони мы с Рудо пытались уйти.

Я прижимался всем телом к широкой мохнатой спине моего верного монфа, пригибал голову, чтобы колючие ветви не хлестали по лицу. Боли я не боюсь, да только без глаз остаться было бы худо.

Широкие лапы пса бесшумно касались лесной земли, он нёсся с такой стремительностью, какую трудно предугадать, глядя на его лохматое грузное тело. Я не оглядывался, но слышал, как по пятам мчится какое-то лихо, ломая ветки и тяжело, надсадно дыша.

Я точно знал, что это не люди. Человек не посмеет свернуть с Тракта, а если кто и наберётся смелости, то не станет нестись сквозь Великолесье сломя голову, без уважения и опаски. И тем более не станет пытаться напасть на сокола.

Нечистецы тоже не нападают на нас. Тем более на меня – Кречета, сокола Холмолесского княжества. Такой уж порядок. И от того, что я не понимал, от кого мы пытаемся уйти, мне делалось тревожно. Не страшно – страха я давно не помнил. Но неспокойно и смутно на сердце.