Пути неисповедимы - [102]
«Немцы, немцы!» — все стали тесниться к повозкам. Оказалось, что кто-то увидел группу военных, проходящих по склону горы. Дали команду прочесать местность. Мы кинулись, но без толку — немцев и след простыл. Но чехи напуганы и просят нас не уходить.
Наконец наш поход по Чехословакии окончился. Не доходя до города Млада Болеслава, мы изменили направление на Прагу, повернув вправо. В тот день дежурным по полку был лейтенант Резник — ярко выраженный тип семита: маленький, щуплый, чернявый, с огромным носом, невероятно картавящий. Он стоял на повороте дороги, командуя куда двигаться. Поодаль большая группа чехов с опаской поглядывала на него, видя, вероятно, воплощение немецкой пропаганды. На последнем привале майор Братков подсел к капитану Костогрызову — начальнику «смерш»-полка: «Ну что, кончилась твоя работа? Некого будет таскать?» Тот отвечал, что, де, война кончилась, но враг остался. «А, мудрите, дел себе ищете», — сказал на это Братков. Разговор этот мне запомнился.
Глава 2. ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Началась сидячая мирная жизнь, полная покоя и безделья. Менялись «трофейными» часами, катались на «трофейных» велосипедах, пили замечательное чешское пиво в деревенской пивной. Иногда бочку, другую такого пива привозили в батальон. По каким-то причинам начальство не сразу заняло солдат обычными занятиями. По приходе на место я обнаружил у себя вши. Их рассадником оказалась трофейная, вся в разводах куртка. Пришлось ее выкинуть. Вышел приказ сдать трофейное оружие. Свой «вальтер» я не стал сдавать, а отдал Браткову.
Поселились мы в овраге и после проливных дождей стали строить землянки. Перед землянками ровная «линейка», засыпанная чистым песком. Вдоль линейки воткнули молодые елочки — получилось все очень живописно. На открытие лагеря пригласили чехов. Было кино, и играл оркестр. Чехи умилялись, как все красиво и хорошо сделано. Но в следующее воскресенье — опять кино — они уже ругались: елочки, воткнутые прямо в землю, завяли. Любопытно, что позже наше командование заплатило за все срубленные деревья, в том числе, за эти елочки.
В чехах поражали порядливость и большая культура хозяйства. У всех хозяев во дворах кучи силоса, на который шли зеленые злаки — таких полей и пастбищ, как у нас, там нет. Земли мало, и ее ценят. Все склоны оврагов обсажены кустарником или лесом, а все дороги — фруктовыми деревьями. Отношение чехов к нам, ко всему русскому (стало быть, советскому) было самое доброе. Благодаря нам, они действительно обрели свободу и независимость. Так было. И даже воспоминания хозяина деревенской пивной о его пребывании у Колчака в составе чешского корпуса в Сибири звучали примирительно, беззлобно. Дружественный и признательный нам народ приходил в себя от гнета нацизма. А как они ненавидели немцев![27]
После устройства землянок начались обычные занятия — строевая, стрелковая подготовка. Состоялась и экскурсия в Прагу, в которую я, к сожалению, не попал из-за сильной потертости ноги трофейным сапогом. А примерно через месяц полк стал готовиться к обратному пути на родину. Путь этот представлялся начальством как «марш победы», хотя это было простое пешее движение по 25 километров в день — железные дороги были заняты более важными перевозками с запада на восток. Так, наверное, возвращались из Парижа русские войска после войны 1812 года. Для имущества дивизии дали эшелон, а в сопровождение выбрали тех, кто не мог участвовать в марше. Так в эту команду попал я.
На грузовой машине за один день мы проделали тот путь, который прошли за неделю. На короткое время остановились в Циттау. Город жил мирной жизнью. На улицах много гражданских- Ломовики развозят брикеты угля. На стенах афиши кино на немецком и русском языках. Но что-то в городе не то. Я видел немецкие города с их солидной размеренной жизнью, а здесь чувство чего-то временного, неустроенного, что должно скоро пройти, какая-то несолидная бойкость и мельтешение, столь несвойственные немцам. Зашли в парикмахерскую побриться, заплатив чешскими кронами. Опять чувство временности.
Прибыли в город Ниски, где эшелону предстояло формироваться. Город небольшой, полуразрушенный, и жители в него вернулись, видно, не все; много домов стояло пустыми. В одном из них я обнаружил показавшиеся мне интересными книги по искусству, и одна из них — «Страшный суд» Микеланджело — подробный разбор фресок. Эти книги я послал Еленке.
Начальником эшелона был майор, командир дивизиона самоходных орудий нашей дивизии. Но это было лицо номинальное. Старшим, властью исполнительной, был добродушный, огромного роста и, видимо, очень дельный украинец Пилипенко в чине младшего лейтенанта. Всю войну он занимался заготовками фуража для дивизии, а числился в нашем полку. Мое знакомство с ним началось с неприятного разговора. Пилипенко, как патриот своего полка, хотел назначить меня старшиной эшелонной команды, но я куда-то исчез, и Пилипенко при моем появлении выговорил мне с укором, что вот теперь я буду писарем, а не старшиной. Я не огорчился, и старшиной был назначен сержант соседнего полка, кстати сказать, человек в этом деле более опытный. Впоследствии мы с Пилипенкой сдружились. Вспоминаю, как он не то с чувством гордости, не то удовлетворения говорил, что за всю войну он не только не убил ни одного немца, но даже не видел вблизи вооруженного немца.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.