Пути народов - [32]

Древние римляне вряд ли могли искренне сказать о себе то же самое. Их империя, особенно в первые века своего существования, была откровенно грабительской державой. Выкачивание денег из Египта и Сирии, Малой Азии и Греции и других подвластных Риму земель носило порою прямо-таки бессовестный характер.

Но многие римляне все же понимали, что первоначальной массы их народа было слишком мало для удержания власти над чудовищными по размерам землями новой державы, и что одной военной силой такую власть надолго удержать нельзя.

И вот однажды император Клавдий, по сообщению историка Тацита, произнес перед сенатом речь, отрывки из которой я здесь приведу:

«…Предки мои, древнейший из которых, будучи сабинянином по происхождению, был принят в римское гражданство и в ряды патрициев, убеждают меня в управлении государством действовать также, привлекая сюда все лучшее. …Известно, что были призываемы в сенат (лучшие люди) из Этрурии, Лукании и изо всей Италии, что, наконец, сама она была продолжена до Альп, чтобы не только отдельные лица, но страны и народы слились с римским племенем.

Мы достигли прочного спокойствия внутри нашего государства и блистательного положения во внешних делах лишь после того, как предоставили наше гражданство народностям, обитающим за рекой Падом (река По)… Разве мы раскаиваемся, что к нам переселились из Испании Бальбы?..

Что же погубило лакедемонян и афинян, хотя их военная мощь осталась непоколебимой, как не то, что они отгораживались от побежденных, так как те чужестранцы? А основатель нашего государства Ромул отличался столь выдающейся мудростью, что видел во многих на протяжении одного и того же дня сначала врагов, потом — граждан».

Любопытен и конец речи:

«Всё, почтенные сенаторы, что теперь считается очень старым, было ново… и новое со временем сделается старым, и то, что мы сегодня подкрепляем примерами, само будет в числе примеров».

Император Клавдий, вообще говоря, не вошел в историю в качестве особо выдающегося государственного деятеля. Но эта речь (скорее всего, ее подготовили умные секретари) не только отражала суть дела, пусть в сильно приукрашенном виде, но даже, как видите, сумела предсказать, что на нее еще будут ссылаться…

От новых граждан римские власти требовали, чтобы они сделали латынь своим обиходным языком.

Классики марксизма говорили о римском рубанке, который уничтожал различия между народами империи. Но хотя император Каракалла и утвердил в конце концов закон, по которому каждый житель империи получал римское гражданство, попытка полного превращения их всех в один народ не удалась. Слишком велика для этого была держава, слишком непрочны и искусственны на том уровне развития связи между отдельными ее частями, слишком недолгий срок после Каракаллы отвела империи история.

Но немало было случаев, когда границы способствовали появлению именно внутри них единого народа.

Казалось бы, вполне естественным должен быть такой порядок вещей: вновь возникший народ организовывает, если уже созрел для этого, свое классовое государство, в котором живут люди этого народа, и только они одни.

Но такой «естественный» порядок вещей то и дело нарушается. В прошлом почти всякое сколько-нибудь сильное государство очень быстро становилось многонациональным (только запомните, пожалуйста, что здесь слово «многонациональный» образовано от слова «национальность», а не от слова «нация» — ведь нации-то появляются лишь при капитализме).

Киевская Русь, могучая держава, включившая в себя большую часть Восточной Европы, тоже была государством, объединившим не один лишь древнерусский народ. На севере и северо-востоке власть киевских князей признали многие финские племена. Значительная часть Эстонии тоже входила в Киевское государство — недаром же нынешний Тарту был основан Ярославом Мудрым и получил свое древнейшее название Юрьев по христианскому имени этого князя. На северо-западе Киевской Руси в нее были включены и некоторые земли, на которых жили литовские и латышские племена. Наконец, на юге страны жили многочисленные тюркские племена, подвластные грозным киевским владыкам. Все эти южные тюрки, берендеи, черные клобуки были кочевниками или полукочевниками и язычниками, точь-в-точь как печенеги и половцы (возможно, черные клобуки были как раз печенегами, только признавшими власть Киева). Их всех и звали русские, как тех же печенегов — погаными, что было тогда не оскорбительным прозвищем, а просто русским вариантом латинского слова «паганус» — «язычник». Но русская летопись называет людей этих племен все-таки «своими погаными», поскольку значительная часть их за плату или разрешение жить в пограничьи служила Руси оружием против кочевников, ей враждебных.

На востоке власть Руси начали признавать после падения хазарского каганата многие из подчиненных ему прежде земель; горцы Северного Кавказа посылали своих витязей на службу к Мстиславу Удалому, брату Ярослава Мудрого, шли эти витязи и в дружины к тьмутараканским русским князьям, распространившим свое влияние и на Восточный Крым и на Западный Кавказ.

В. И. Ленин отмечал, что там, где разные народы живут в одном государстве, «их связывают миллионы и миллиарды нитей экономического, правового и бытового характера».