Пути и маски - [84]

— Ты сама говоришь, что повторяешь поверхность, — капли с ладошки Эоле размеренно падали в родник, как маленькие звёзды. — А ты заберись вглубь, Тааль-Шийи. Под воду, и камни, и мох. В самую темноту… — и, увидев замешательство Тааль, прибавил: — Уплывшие на восток горняки-агхи — о них тебе и рассказывали, хотя они уже много веков как покинули этот материк, — живут на такой глубине поколениями, и им там вполне хорошо. Я уж не говорю об атури камней…

— А кто такой Хнакка? — спросила Тааль — некстати ей вспомнились злобные мысли, случайно подслушанные у каменных скорпионов. — Может, атури из такой вот пещеры?…

— Ох, нет! — почему-то это развеселило Эоле. — Хнакка и правда атури, один из старейших. Но совсем не каменный. Наверняка вы с ним скоро встретитесь — если, конечно, твои хилые крылышки донесут тебя до Пустыни… Не уходи от важной темы. Ты должна думать, Тааль-Шийи.

Легко сказать — «должна думать»… Встречаясь с Эоле, Тааль каждый раз прямо-таки ощущала, как хрупкий порядок в её сознании становится неопрятной кучей.

— Я не понимаю. Прости, но правда не понимаю. Ты хотел, чтобы я добралась до тэверли. Ты указал мне на красную звезду. Так как же… — она умолкла. Эхо, дробно отскакивая от стен пещеры, несколько раз повторило «как же», и оно повисло в воздухе звеняще-тоскливой нотой.

— Как же я мог допустить твою смерть, хочешь ты спросить? — подбодрил Эоле. Тааль вздохнула.

— Да. Да, наверное… Хоть я и знаю, что не имею права спрашивать. Ты не обещал мне свою защиту. Никто не обещал.

— Но ведь я заговорил с тобой. Я нашёл тебя. Разве ты не имела права считать, что в моём лице все духи тебя защищают? — Эоле на секунду нырнул в ручей и, поплескавшись там, будто бы увеличился в размерах. Синий свет стал вдруг резким, достигнув насыщенности неба в ясный, но предгрозовой день — или…

Что-то внутри Тааль сжалось томительно и жутко, как на пике крутой петли в полёте. А потом распустилось, заставив сердце неистово колотиться, а тело — исходить дрожью.

Глупое, трижды глупое сравнение — и почему оно лезет ей в голову при виде любой синевы?… Глаза чужака из её снов. Мучительно-живые, хватающие внутренней силой глаза.

— Ты знал об этом, — медленно произнесла Тааль. — Ты знал, что происходит со мной. Это было частью твоих планов. А может, и планов других атури. Так?

— Почти, — радостно откликнулся Эоле. Теперь он опрокинулся на спину и по-лягушачьи шевелил ножками, скользя вдоль родника. Синева затопила пещеру — это было красиво, но странно, как в любом сне. — Планы это не лично мои и не мне подобных, но я знал о них и не противился. Молодец, что догадалась, Тааль-Шийи, это уже куда лучше…

— Значит, всё-таки тэверли? Точнее сказать, тауриллиан? — Тааль спрашивала, чтобы вытеснить голосом пещерную тишину и прекратить наконец думать о том странном создании из снов. Это у него ключ от огненных врат в Хаос. У него — власть открыть их.

Настала очередь Эоле вздыхать — причём и это прозвучало как издевательство.

— Я мог бы солгать тебе, Тааль-Шийи, и сказать, что это проделки Хаоса. Того самого, что вызвал болезнь Леса, что помог околдовать кентавров, оборотней и тысячи других. Того, что ты видела за Вратами и что просачивается в наш мир не без помощи тэверли… Но атури не могут лгать. Если Хаос и участвовал в этом, то не как решающее звено. Не в его направлении всё течёт, не ему ловить последнюю волну.

— Не запутывай меня, — взмолилась Тааль, перелетая на уступ повыше — там было теплее, а лапы ей уже сковало от холода. — Если не Хаос и не духи, то тэверли… Но ты говоришь, что был согласен. Почему? Какой в этом смысл? И с какой стати те грифы не тронули меня?

— Тебе осталось сделать последний вывод, Тааль-Шийи, — загадочно пробулькал Эоле из ручья. — Пока последний.

— Выходит, что тэверли не препятствуют мне, — прошептала Тааль, съёжившись от ледяных капель, попадавших на перья. Её дрожь не проходила, погружая всё существо в подобие лихорадки. — Они хотели убить Турия, но не меня. Они ждут меня. Так?

Эоле долго молчал. Потом вытащил из родника гладкий камешек и опустил его в собственное плечо. По прозрачной плоти пошли круги — точно по поверхности озера.

— Можно и так сказать. Всё в Мироздании связано со всем, Тааль-Шийи. Мелкое решение вызывает иногда сотню крупных, а невыносимая боль смыкается в круг со счастьем… Да, тэверли ждут тебя. Ты нужна им, как и нам. Чтобы добраться до Обетованного на востоке и вернуть себе власть, им нужно много разных кругов — в том числе и вода из Алмазных водопадов, и порабощённые кентавры с оборотнями, и многое, многое ещё. А ты, — он показал на погружающийся камешек, — ты — половинка вот этой гальки. Того, что вызывает круги.

Тааль поняла, что в глазах у неё мутится, но вовсе не от страха, а от непонятного ожидания. Будто что-то долгожданное должно наконец случиться.

— А где другая половинка? — тихо спросила она.

Эоле игриво улыбнулся и запрокинул голову. Из-под сводов пещеры, из невидимого источника синевы, глухо донеслось:

Где смерть, там и возрождение.

Где Лес, там и Пустыня.

Чистота создана, чтобы проиграть страсти.