Пути и лица. О русской литературе XX века - [207]
Впрочем, и не только в мате здесь дело — в словаре немало и других выражений. Открывается он, правда именно этим рядом — списком слов, «отсутствующих в нормативных толковых словарях». Подано это с трогательном филологической дотошностью (цитирую дословно): «бл-дь (пропущена буква «я») – проститутка». Пройдя сквозь этот ряд добросовестных объяснений слов, с детства, можно сказать, знакомых, читаю сам словарь.
И тут начинаются открытия. Эрудиции у составителей хватает ровно настолько, чтобы догадаться, какая буква пропущена в слове «бл-дь». И видишь, что это обстоятельство их не только не смущает, но напротив — окрыляет, оборачивается творческим, я бы сказал, подходом к собранному материалу. В первую очередь — в атрибуции имен, в определении источника того или иного выражения. Известному таджикскому писателю М.Турсун-заде и раньше доставалось (в студенческую песню однажды попал), но никогда еще его не именовали «балетным артистом». Выражение «На заре туманной юности» составители «подарили» А.Платонову, не подозревая, видимо, что для названия одноименного рассказа он взял первую строку знаменитой «Разлуки» А.Кольцова. Но самые яркие открытия здесь — из области пушкинистики. Встречаю в словаре выражение (кстати, искаженное): «Когда едешь на Кавказ, солнце светит в правый глаз. Если едешь ты в Европу, солнце светит прямо в попу» — и вижу в комментарии указание: «стих. А.Пушкина». Интересно, откуда взялось это стихотворение великого поэта? Видимо, составители слишком буквально восприняли известное изречение: «Пушкин — наше все». Подводит их, правда, языковой слух: не учли они, что Пушкин был не «интеллигентом», а аристократом, и никогда с девической застенчивостью не вывел бы «попу», непременно предпочел бы более живой и сочный вариант. Ну, а когда видишь, как в комментарии к другому выражению знакомое любому школьнику пушкинское «Что ты ржешь, мой конь ретивый?..» приписывается Некрасову, — тут впору и коту заржать.
Таких открытий в словаре множество, и не только из мира литературы. Фильм «Чапаев», на который в тридцатые годы люди ходили школами, взводами, цехами, датирован здесь 1941 годом. Комментируя испокон веку живущее в русском языке выражение: «Не сыпь мне соль на рану», составители, ничтоже сумняшеся, указывают: «Из песни В.Добрынина». Да что источники — даже там, где их и определять не надо, комментарий поражает своей самобытностью. Скажем, встречаешь знакомый стишок о «старом барабанщике», который «крепко спал» — и вдруг читаешь в объяснении: «Приговаривается при массаже спины (обычно ребенка)». Здесь, конечно, угадывается нелегкий житейский опыт составителей.
Интересно, что словарь этот адресован, как сказано во в ведении, филологам, специалистам в области культуры, иностранцам, изучающим русский язык — и вообще «всем, кто ценит и любит меткое и красивое слово». В связи с этим обратим внимание на ту тщательность, с которой отобраны здесь выражения, на тот юмор, который рассыпан по страницам словаря: «Тебя что, в помойке нашли?» (о глупом поступке собеседника) или «Снимай штаны — знакомиться будем» (вместо приветствия женщине). Представляете себе иностранца, обогащенного подобными знаниями?
Словом, книжечка эта весьма полезна для тех, кто хочет понять, по каким рецептам работают коты недоученные. Стоит поздравить не только читателей, но и Международный фонд «Культурная инициатива», давший деньги на это ценнейшее издание. Что же касается нас, Котов Ученых, то разводя лапами, мы можем лишь повторить вслед за составителями словаря: «Клава, я валяюсь», что, по их мнению, означает «выражение недоумения».
КОММЕНТАРИИ
I. Расколотая лира
Впервые: Чагин А. Расколотая лира. М., 1998
II. О ЛИТЕРАТУРЕ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
ЛИТЕРАТУРА В ИЗГНАНИИ: СПОР ПОКОЛЕНИЙ
Впервые: в сб. Литературное зарубежье: Национальная литература – две или одна? Вып. II. М., 2002. Для настоящего издания статья переработана с учетом материала статьи: Чагин А.И. Шмелев и Набоков: два пути русского слова // Наследие В.В. Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии. Армавир, 2004.
ПЕТЕРБУРГ — ПАРИЖ или Акмеизм в русском зарубежье
Впервые: в сб. Литературное зарубежье: Лица. Книги. Проблемы. Вып. V. М., 2008. В настоящем издании публикуется переработанный вариант статьи.
ПРАГА — ПАРИЖ: диалог А.Бема и Г.Адамовича
ФИНСКАЯ ТРОПА В РУССКОМ РАССЕЯНИИ
Впервые: LiteraruS / Литературное слово (Хельсинки). 2004. № 6.
БОРИС ПАСТЕРНАК И РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ
Впервые: под назв. Пастернак Б.Л. – Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918-1940. Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 2006.
ГАЙТО ГАЗДАНОВ: ТВОРЧЕСТВО НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ТРАДИЦИЙ
Впервые: в сб. Творчество Гайто Газданова в контексте русской и западноевропейских литератур. М., 2008.
«НАСКВОЗЬ МУЖЕСТВЕННЫЙ МИР» АЛЕКСАНДРА ГИНГЕРА
Впервые: в сб. Евреи в культуре русского зарубежья. Иерусалим, 1995.
МЕЖДУ ТРАДИЦИЕЙ И АВАНГАРДОМ: ПОЭЗИЯ АННЫ ПРИСМАНОВОЙ
Впервые: в сб. Литературное зарубежье: Лица. Книги. Проблемы. Вып. IV. М., 2007.
БЕСПОЩАДНЫЙ МИР ЮРИЯ ОДАРЧЕНКО
Впервые: в сб. Литературное зарубежье: Лица. Книги. Проблемы. Вып. III. М., 2005.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.