Пути. Дороги. Встречи - [214]

— Это тебе на память о нашей встрече. Попадёшь в Кольчегору, сразу ко мне. Меня там каждая собака знает. Я уже лет десять работаю бригадиром рыболовецкой артели. Угощу тебя и жирной треской, и сёмгой, — улыбнулся дядя Вася.

Через два дня ветер с моря мало-помалу стал стихать. Сквозь рваные облака стало просвечивать низкое северное солнце.

— Непогода, кажется, проходит, — констатировал происходящее мой новый знакомый. — Скоро полетят самолёты на Пинегу, Мезень, а может и на Сыктывкар.

За время вынужденного сидения в Архангельской аэропортовской гостинице я перезнакомился со многими жителями Пинеги, Мезени и Печоры. Знакомил меня в основном Василий Дементич. Это были рыбаки-поморы, бывалые таёжники и северные строители дорог. Но никого больше из выселковских я не встретил.

Не встретил я ни в гостинице, ни в аэропорту и тех трёх красивых женщин, которые так поразили меня в столовой. Вечером не утерпев, я спросил дядю Васю, не видел ли он кого из них где-либо. Посмотрев внимательно на меня, мой знакомый мягко сказал:

— Бабёнки эти не для таких как мы, Юра. У выселковских не мужики выбирают, а бабы. И такие, как мы, им не интересны. Хуторские живут шиворот-навыворот. Оттого они и выселковская чудь.

— Как это навыворот? — сделал я удивлённую физиономию, а у самого застучало от волнения сердце.

«Неужели эти люди здесь в лесах умудрились сохранить древнюю орианскую традицию? Ту, о которой мне когда-то мельком поведал хранитель?» — молнией пронеслось в сознании.

— Да очень просто, — стал отвечать на мой вопрос Василий Дементич. — Не мужики баб себе берут, а бабы мужиков. Некрасивых бабёнок у выселковцев практически не водится. Все как на подбор, ты же сам убедился. Потому они и выбирают себе нашего брата. Не ждут, когда их заметят. Хотя бывает и так, что и женщин выбирают, но это токмо с согласия.

— С согласия кого? — не понял я.

— С согласия их, бабёнок, значит.

— Так ведь и наши женщины выходят замуж по согласию. Кто же их насильно берёт?

— Так-то оно так, — кивнул головой сосед по комнате. — Но дело в том, что у них, у нехристей, одного мужика могут выбрать две, а то и три и даже четыре девки. И если он не против, то получается такая вот семейка. Полный дом баб, потом детей, а он, как петух с косой. Страм один да и токмо! Понятно тебе, кто в их обществе заправляет? Бабьё! Сколько толковых мужиков из их выселок по причине семейной непригодности по нашим деревням разъехалось! И ещё продолжает ехать. Ты наверное слышал, что у нас среди поморов полным полно многожёнцев. Но тут ошибка вышла, не мы этим грешим, а выселковские. И всё по вине баб. То им курящие мужики не гожи, то выпивающие…

— То ленивые! — усмехнулся я.

Поняв мой сарказм, Василий Дементич задумался:

— Может что-то в этом и есть, Юра. Но как можно сразу жить с двумя или тремя бабами?

— Желание женщины — закон. Наверное, в этом и суть, — засмеялся я. — Поеду, может что и пойму.

— Жди, так они тебя и посветят в свои дела. Семейные отношения хуторские на показуху не ставят. На словах жена у них всегда одна, а на деле всё совсем не так. Если живут в одном доме с хозяином сёстры жены или племянницы, то надо понимать, что никакие тут не родственники. Так-то! — высказал свои наблюдения Василий Дементич.

«Теперь понятно, — подумал я про себя. — Почему Михайло Ломоносов назвал «чудь белоглазую» тем же русским народом, только более древним, чем славяне. Ему не надо было в летописях искать или копаться в старинных лесных поселениях. «Чудь» была у него перед глазами, он её знал в лицо и был убеждён, что финские племена никакого к ней отношения не имеют. Русский гений был несомненно прав. Только современники его не услышали. Наверное, такова участь всех гениев. А может сам Ломоносов был сродни чудинам? — вдруг пришло мне в голову. — Не по отцу, но по матери такое могло быть», — припомнил я биографию учёного.

— Ты видишь срам, где его нет, — посмотрел я на своего собеседника. — Так когда-то жили на земле многие народы. У тибетцев в горах до сих пор точно такие же отношения. По несколько женщин не стесняясь живут с одним мужчиной, рожают от него умных и красивых детей, неполноценных же мужиков посылают от себя подальше.

— Что значит, неполноценных? — вдруг возмутился Василий Дементич. Если я вот курю, я что, по-твоему, неполноценный?!

— Не по-моему, а по убеждению выселковских женщин, они так считают, не я.

По поведению пожилого помора мне стало ясно, что мои слова задели его за живое. Наверное, понравилась ему когда-то хуторская девушка, но на его предложение ответила отказом. Я посмотрел на расстроенного дядю Васю, и мне его стало жаль. Наверное, сильно запала в его душу та девчонка. Потому и сказал он, что таких как мы поморки из маленьких лесных деревушек не выбирают.

Когда я проснулся, то увидел, что моего соседа в комнате не было. Он пришёл через минут десять очень довольный и без слов положил передо мной какой-то свёрток.

— Всё-таки я тебе их нашёл, — сказал он загадочно. — Забрал у земляка, он не обеднеет.

Я развернул свёрток и обомлел. В нём лежали вязаные из разноцветной шерсти необыкновенной красоты варежки. Я глядел и никак не мог от них оторваться. Поражала сложность работы. Огненный узор складывался в нечто подобие свастики и разбегался лучами во все стороны. Я смотрел на варежки и видел бездонное зимнее небо с пылающим на нём холодным, но ярким Солнцем!