Пути. Дороги. Встречи - [213]

— Вот, Юра, опять нашенские, — через минуту кивнул головой Василий Дементич в сторону двух мужчин и одной вошедшей с ними в зал женщины. — Все палощельские, однако, — посмотрел на вошедших знакомый дяди Васи с Мезени. — Наверняка, они тоже остановились в нашей гостинице. Надобно к ним в гости зайтить…

— Время детское, сходим, — пробурчал под нос пинежец.

Через несколько минут в столовую вошли ещё знакомые моих собеседников. И те, и другие поприветствовали кивком головы друг друга и договорились жестами о встрече. Все вошедшие как на подбор были крепкого сложения с красивыми открытыми русскими лицами. Некоторые носили усы и бороды. В основном это были одни мужчины, женщин среди них было всего две, и как следует рассмотреть я их не успел. Наш ужин уже подходил к концу, когда мой взгляд привлекли три вошедшие в зал женщины. Судя по всему, это была мать со своими двумя дочерьми.

— Вот тебе и выселковские пожаловали, — толкнул меня локтем дядя Вася. — Смотри не пяль глаза, девки-то — мёд, да и мамаша под стать! Но это не наше.

— А мужики их что? Неуж-то — дёготь? — спросил я, смеясь.

— Хуже! — отрезал пинежец. — Тронешь девчушек — голову сразу оторвут. У них свои законы. Живут по старинке.

— И правильно делают! — отозвался знакомый дяди Васи с Мезени. — Так и надо жить. А то мы вон как перестроились — снова в буржуинстве оказались! А им наплевать — коммунизм, капитализм! Живут себе дедовским укладом: летом в море промышляют, зимой за скотом присматривают. И плевать им на все наши измы, — поднялся он из-за стола.

Его примеру последовал и пинежец. Но мы с Василием Дементичем пока уходить не торопились. Интуитивно мой спутник понял, что мне хочется получше рассмотреть «выселковских» и, откинувшись на своём стуле, улыбаясь, он посматривал то на меня, то на вошедших. На своём маленьком веку я много видел по-настоящему красивых женщин. И считал, что физическим совершенством линий и пропорций меня уже не удивишь. Но здесь все было иным: в очереди стояли не женщины, а облачённые в повседневную одежду богини! Канонические тонкие черты лица, огромные бездонные серые глаза, высокие лебединые шеи, аккуратные плавные, без тени угловатости, плечи, выступающие полные, несомненно очень красивые груди и осиные, просто так, от природы, безо всяких корсетов, талии! А ягодицы и бёдра! Хоть их прелесть и скрывали толстые зимние юбки, но разве может абсолютное совершенство скрыть какая-то тряпка?! И точёные высокие голени! Все три красавицы были одеты в оленьи пимы и глубокие лисьи шапки. Они стояли с подносами и казалось никого вокруг себя не замечали. По виду было видно, что женщинам давно осточертело пристальное мужское внимание, поэтому на мужчин они не смотрели, не пытались позировать или кокетничать.

— Вот это да! — посмотрел я на дядю Васю. — Откуда они?

— Да наши мезенские. До рабочего центра я не раз летал с их мамой, а дочерей вижу в первый раз.

— Интересно, какие у них волосы, вот бы увидеть?

— Цвета тёмного золота и блестят как металл, можешь мне поверить, — улыбнулся собеседник. — У выселковских одного цвета и глаза, и волосы, и кожа. Ты видишь, какая она у них чистая и белая? Хуторские даже на Солнце не загорают, — показал глазами на стоящих поодаль женщин Василий Дементич.

Взглянув ещё раз на живое совершенство, я встал из-за стола, и мы отправились в гостиницу. Перед тем как заснуть, я расспросил своего попутчика, где здесь поблизости магазин, чтобы купить себе полушубок и хорошие варежки. Услышав ответ, я ещё раз перевёл Разговор на хуторских.

— Интересно было бы взглянуть, что из себя представляют мужчины у выселковых?

— Что это тебя мужчины заинтересовали? — с поддельной подозрительностью посмотрел на меня дядя Вася, а потом, расхохотавшись, добавил. — Добрые они — и поморы, и таёжники. Красивые и честные. Волосы у них тёмно-русые, как у тебя, но есть и посветлее. И смотри, хуторские парни крутые. Обиду к себе перенесут, но если обидишь их девок, могут покалечить.

— Обижать я никого не собираюсь, и даже не знаю, как это делается, но чувствую, что поездка на Мезень у меня будет интересной.

— Ты, вот что, — вдруг посерьёзнел дядя Вася, — завтра нам до обеда делать будет нечего. Так что пойдём по магазинам скопом. Подберём для тебя и хорошую куртку, и варежки. Хорошо бы наши найти из разноцветной шерсти. Да и без лыж тебе, дружище, не обойтись. Ты говоришь, тебе от деревни километров двадцать топать до хуторских? Я в Ценгоре никогда не был, но знаю, что на севере двадцать километров могут оказаться сороковкой. Ценгорские мужики на хутор, куда ты едешь, скорее всего, тебя не повезут. Времена не те. Ни соляры, ни бензина на наших реках давно уж нет. И моторы, и снегоходы стоят без пользы. Народ снова стал переходить на долблёнки летом, а зимой на сани. Так что топать тебе придётся, скорее всего, пешком. Покажут дорогу и всё. Понял?

— Такой вариант я как раз и предусмотрел. У меня в багажном пара кысовых хангейских лыж. Я с ними сюда из Москвы добрался.

— Тогда ты парень не промах! — забрался под одеяло дядя Вася.

Наутро пурга только усилилась. Записавшись в очередь на билет, я со спокойной совестью отправился покупать себе зимнюю одежду. Василий Дементич посоветовал мне взять лёгкий и удобный пуховик, и от себя подарил красивый туристический нож.