Пути-дороги - [69]

Мы быстро собрались, надели полушубки и, сев в грузовик, поехали. Повалил пушистый снег и быстро покрыл белым ковром всю землю. Картина была мирная, даже идиллическая. Снежинки падали мне на лицо, долго не таяли на ресницах.

По приезде в Киев наши товарищи, отправлявшиеся в другом направлении, простились с нами и уехали, а мы поселились в разбитом доме, где впервые встретились с партизанами из отряда генерала Наумова. Оказалось, что они приехали в город за боеприпасами. По чудом уцелевшей лестнице можно было подняться в сохранившиеся комнаты второго этажа. Упавшая на дом бомба словно бритвой срезала степу от крыши до самой земли, обнажив все внутренности дома. Обстановка одной из комнат состояла из нескольких столов и поломанных стульев. Партизаны сидели или полулежали на ящиках с боеприпасами или прямо на полу; некоторые дремали.

В другой комнате горела одинокая свеча. Полумрак делал все вокруг каким-то таинственным. Мы с любопытством становились, рассматривая партизан. Едва увидев их, мы сразу же почувствовали, что это настоящие народные мстители.

Пройти по комнате было трудно — повсюду сидели или лежали уставшие люди. Помог нам высокий и юркий партизан в казацкой шапке, который знал о нашем приезде и сразу же решил взять над нами шефство. Он представился нам: Даниельчук, командир взвода в отряде Наумова. Партизаны подвинулись, освободив нам несколько ящиков. Мы сели, но не знали, куда пристроить тяжелые вещевые мешки.

Когда глаза привыкли к полумраку, мы смогли лучше разглядеть своих новый: товарищей. Предметы советской военной формы дополняли отдельные вещи из немецкого или венгерского обмундирования, и все это делало их снаряжение каким-то пестрым. Я увидела партизана даже в немецком френче, украшенном советскими орденами и медалями. Правда, вооружены партизаны были преимущественно советскими автоматами, но некоторые имели и трофейные автоматы или длинноствольные русские винтовки.

Мне казалось, что я где-то уже видела этил, людей, эти лица. Но где? Я задумалась, а потом вдруг вспомнила: ведь они похожи на бойцов-чапаевцев, располагающихся на свой последний ночлег. И лица у них точно такие же. Ну конечно, нечто подобное я видела именно в фильме «Чапаев»!

На следующее утро импровизированный партизанский лагерь пришел в движение. Только тогда мы заметили, что находимся на той самой улице, где располагался Штаб партизанского движения Украины. Напротив штаба стояли восемь грузовиков, груженных боеприпасами. Командовал колонной машин капитан Данилов.

Отряд генерала Наумова находился в партизанском районе, который считался непроходимым. Для гитлеровцев те лесные места были действительно непроходимыми. Нам же теперь предстояло попасть именно туда.

Колонна медленно двинулась в путь. Иногда на нашем пути попадались такие препятствия, на преодоление которых уходило добрых полдня. Встречались и завалы из лежащих крест-накрест больших деревьев, которые в свое время сделали сами партизаны, чтобы преградить путь гитлеровским механизированным отрядам. Большинство встречавшихся нам на пути мостов было заранее взорвано партизанами. Теперь нам ничего не оставалось, как объезжать эти места.

Вскоре мы выехали из леса и оказались на занесенной снегом равнине, в степи, где за целый день можно не увидеть ни одной живой души. Лишь местами из-под снега торчали развалины да печные трубы — все, что осталось от большого когда-то села или маленького хутора. После нескольких дней пути мы прибыли в Олевск. Отсюда до Брониславки, где расположился отряд генерала Наумова, можно было добраться только на конных повозках.

В Олевске мы познакомились с партизанами, которые на повозках прибыли сюда раньше нас. Это были в основном армяне. Числились они в отряде Наумова. Нам рассказали, что в ходе одной из операций партизаны Наумова освободили из гитлеровского лагеря две тысячи советских солдат, среди которых было много армян. Почти все они влились в партизанский отряд.

Мы очень быстро познакомились с партизанами-армянами, веселыми ребятами, которые очень любили всевозможные шутки. Одевались они пестро, носили яркие цветные шарфы и шапки. Колонну повозок, груженных боеприпасами, охраняли конные партизаны, так как местность, по которой мы двигались, нельзя было назвать безопасной: здесь бесчинствовали банды украинских националистов.

Когда мы не час и не два походили по бездорожью, через кусты и балки, переходя вброд маленькие речушки, вода в которых поднималась до колена, а то и до пояса, мы начали понимать, что такое партизанская жизнь.

По дороге партизаны рассказали нам об отряде генерала Наумова.

— Мы конные партизаны! — объяснил Даниельчук. — Умеете ли вы ездить верхом?

Мы удивленно переглянулись между собой.

— Я завтра же начну учиться ездить на лошади, — заявил Пишта Ковач и, повернувшись к Декану, спросил: — Ты когда-нибудь сидел верхом на лошади?

— Я сидел на всех четвероногих животных, — не без гордости ответил тот. — Ребенком даже на корове ездил, но коровы почему-то не очень любят, когда на них ездят.

Даниельчук, словно желая продемонстрировать перед нами свое искусство верховой езды, дернул вожжи и сломя голову помчался в поле, затем развернулся и поскакал навстречу нам. Выхватив из ножен саблю, он с ловкостью циркового акробата закрутил ею над головой. Подскакав к нам, он так резко остановил лошадь, что она встала на дыбы. У нас даже дыхание перехватило от такого молодецкого трюка.