Пути-дороги - [4]
Комнаты, как и кухня, не имели не только полов, но и печей. Поэтому зимой самым теплым местом в доме была кухня, именно в ней в основном и находились женщины и дети. Мужчины же, особенно те, кто ухаживал за скотом, спали в конюшнях и овчарнях, потому что там воздух был намного чище, чем дома. Когда я впервые увидел такую курную кухню, я прямо-таки ужаснулся, хотя нам в будке обходчика тоже жилось не лучше. Примерно таким, темным, дымным и страшным, я представлял себе ад. Большинство батраков были неграмотны и не умели ни читать, ни писать. Всю свою жизнь они проводили в пределах хутора или его окрестностей, очень редко посещая даже близлежащие села. Они не имели даже одежды, в которой им было бы не стыдно показаться в церкви или корчме.
По соседству с конюшней размещалась школа. Она состояла из единственного помещения. Раньше здесь был хлев, где держали племенных быков, которых в то время тоже выращивали для продажи.
Был на хуторе и учитель Геза Баан. Он согласился кроме работы в школе выполнять и обязанности помощника управляющего, и за это ему разрешили занять пустующую квартиру управляющего. С появлением учителя одно из помещений хлева освободили и сделали там школу.
Во всей школе насчитывалось всего около двадцати учащихся: восемь-девять первоклассников, четверо-пятеро учились во втором классе и всего один ученик — в пятом классе. В шестом классе учащихся не было.
Ученики в большинстве своем ходили в школу только глубокой осенью и зимой. Весной же, с началом полевых работ, в школе оставалось не более пяти человек.
Геза Баан был не только хорошим учителем, но и очень интересным человеком. Он резко выделялся среди окружающих своей внешностью: высокий, не в меру толстый, с крупной высоко поднятой головой, посаженной на мощную, с двойным подбородком шею. И голову он держал высоко не потому, что гордился, просто опустить ее не позволял его жирный подбородок. Вся внешность учителя внушала уважение.
Он с большим терпением учил нас уму-разуму. У него самого было трое детей школьного возраста: две девочки и мальчик, мой ровесник.
Мы, дети, будущие ученики, тоже немало поработали на господ, чтобы получить у них разрешение занять одно из помещений хлева под школу. Под руководством Гезы Баана мы собирали на поле спорынью, заготовили несколько центнеров орехов и мака, которые затем продавались за большие деньги.
В Уймайоре я закончил первый и второй классы, но уже тогда нас осталось так мало, что школу в конце концов пришлось закрыть. Мы научились читать, писать и даже считать, ведь когда учитель занимался со старшеклассниками в помещении, мы сидели на улице у стены конюшни и часами хором учили таблицу умножения. Это пошло нам на пользу: таблицу мы знали назубок, как «Отче наш». Читать мы учились тоже хором. При этом я был, так сказать, хормейстером. Стоило нам на минуту замолкнуть, как из класса доносился строгий голос учителя Гезы Баана:
— Декан, продолжайте!
В перерывах вместо забавы мы дразнили огромного черного быка, нашего «соседа».
Этот страшный зверь уже покалечил двух скотников, после чего его стали держать на привязи. Массивная железная цепь висела у него на шее, а от продетого сквозь ноздри железного кольца вправо и влево к толстому бревну ясель тянулись железные цепи. Но и в цепях бык не забывал демонстрировать свою страшную силу и ярость.
Перед окончанием учебного года мы готовились ко Дню леса и птиц. Обычно по этому случаю в шелковичном саду собирались учащиеся школ пяти окрестных сел, чтобы веселым праздником отметить этот день. Здесь проводились соревнования по бегу, бегу в мешках, кто быстрее съест лепешку и тому подобное. Мы, хуторяне, тоже старательно готовились к этому дню. Было вдвойне радостно, что праздник будет в моем любимом шелковичном саду.
На одном из таких праздников я впервые познал радость успеха и горечь поражения. Лучшее бегуны школ готовились к ответственному соревнованию. Нашу хуторскую школу представлял я. И вот прозвучала команда: «На старт! Бегом, марш!» Мы рванули вперед. Я летел словно птица: ведь я бежал по своему полю. К финишу я пришел первым, и один из учителей, член жюри, тут же сунул мне в руку первую премию — две блестящие монетки по двадцать филлеров.
Но новый учитель закона божьего из дьёрварской школы Карой Чепига Папп, который всего год назад приехал в село, принадлежал к той категории людей, которые не мирятся с поражением даже в мелких делах. Он опротестовал результаты соревнования, утверждая, что его ученик Яни Фюсти споткнулся и поэтому забег нужно повторить. Я смотрел на этого человека, о котором много слышал от своих родителей, с любопытством и уважением, но в то же время с чувством немого протеста.
Это был энергичный, высокого роста, темноволосый молодой человек, с усиками на темном лице и неотразимым взглядом. Он так горячо спорил и доказывал жюри свою правоту, что Геза Баан согласился повторить соревнование, но только для нас двоих: для меня и Янчи Фюсти, занявшего второе место.
И вот мы снова на старте. Босиком, в трусах и майке, я крепко сжимал в потной руке монетки, твердо решив не отдавать их, что бы ни случилось.
Имя В. Г. Дуловой является символом высочайших достижений арфового искусства 20 века не только в нашей стране, но и во всём мире. Настоящая книга посвящена её педагогической деятельности. В ней собраны воспоминания учеников Веры Георгиевны, композиторов, с которыми она сотрудничала, и зарубежных коллег, а также представлены документы из личного архива, фотографии.
Книга воспоминаний художника Аристарха Лентулова, одного из основателей объединения «Бубновый валет», яркого представителя русского авангарда начала XX в., — первая полная публикация литературного наследия художника. Воспоминания охватывают период с 1900-х по 1930-е гг. — время становления новых течений в искусстве, бурных творческих баталий, революционных разломов и смены формаций, на которое выпали годы молодости и зрелости А. В. Лентулова.Издание сопровождается фотографиями и письмами из архива семьи А. В. Лентулова, репродукциями картин художника, подробными комментариями и адресовано широкому кругу читателей, интересующихся русской культурой начала — первой трети XX в.
Густав Маннергейм – одна из самых сложных и драматических фигур в политике XX века: отпрыск обедневшего шведского рода, гвардеец, прожигавший жизнь в Петербурге, путешественник-разведчик, проникший в таинственные районы Азии, боевой генерал, сражавшийся с японцами и немцами, лидер Белого движения в Финляндии, жестоко подавивший красных финнов, полководец, противостоявший мощи Красной армии, вступивший в союз с Гитлером, но отказавшийся штурмовать Ленинград… Биография, составленная на огромном архивном материале, открывает нового Маннергейма.
Впервые на русском публикуется дневник художника-авангардиста Алексея Грищенко (1883–1977), посвящённый жизни Константинополя, его архитектуре и византийскому прошлому, встречам с русскими эмигрантами и турецкими художниками. Книга содержит подробные комментарии и более 100 иллюстраций.
Эта книга является второй частью воспоминаний отца иезуита Уолтера Дж. Чишека о своем опыте в России во время Советского Союза. Через него автор ведет читателя в глубокое размышление о христианской жизни. Его переживания и страдания в очень сложных обстоятельствах, помогут читателю углубить свою веру.
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.