Пути-дороги - [135]

Весь день мы провели у сигнальной вышки и еще теснее сблизились с парнями, чему во многом способствовал Флориш. И все-таки мы решили не полностью на них полагаться, а устроить им своеобразную проверку. Поздно вечером мы распрощались с ними и ушли в лес. А затем, сделав большой крюк, подошли к парням поближе, но так, чтобы они нас не видели. Нам нужно было знать, что они сделают: зажгут солому или, быть может, побегут в село, чтобы донести о встрече с партизанами.

Однако парни своего поста не покинули. Они поужинали и, разлегшись на траве, проговорили до полуночи.

Тем временем мы разработали план захвата оружия и боеприпасов. Если верить парням, мы могли захватить оружие, много боеприпасов к нему и целый ящик ручных гранат. Всего этого хватило бы, чтобы вооружить пятнадцать партизан. Однако сначала нужно было провести тщательную разведку.

Рано утром мы снова подошли к парням. Они встретили нас радостно, потому что уже поняли, что нас интересует не медведь, а сам охотник и его оружие. Они изъявили желание проводить нас на дорогу, по которой ездит гитлеровец, и тут же попросили дать и им что-нибудь из трофейного оружия, чтобы войти в наш отряд не с пустыми руками.

Флоришу мы поручили поговорить с парнями с глазу на глаз и узнать, не собираются ли они нас выдать.

Однако время, проведенное с ними, убедило меня в том, что парни чистосердечно хотят помочь нам. Тогда я послал одного парня вместе с Флоришем в село.

Вернувшись из разведки, Флориш подтвердил, что все сказанное парнями — чистая правда. На следующий день мы решили провести операцию по захвату оружия.

Договорились остановить машину на дороге подальше от села, чтобы нас не увидел никто из жителей. Тайком мы вышли на дорогу, зажатую в том месте с двух сторон склонами гор, поросшими густым лесом. По дну ущелья текла речка, глубина которой местами достигала полутора метров. Дорога петляла вдоль речки среди густых зарослей кустарника. Мы устроили засаду на крутом повороте дороги, решив, что здесь машина обязательно замедлит ход.

До приезда гитлеровца оставалось часа два. Вдруг мы услышали женский голос, распевающий какую-то песню. Оказалось, что метрах в четырехстах от нас стоит одинокий дом, возле которого и пела женщина. Мне пришла в голову мысль изменить наш план, вернее говоря, сменить место засады, но потом я раздумал.

Услышав женское пение, Банди, лежавший рядом со мной, поднял голову. Это был на редкость красивый парень с выразительными темными глазами. Такие парни всегда имеют успех у женщин. Через несколько минут он сказал мне, что очень хочет пить и сходит в дом напиться, пообещав и мне принести воду в фляжке.

Поскольку времени до появления машины с гитлеровцем оставалось не так уж много, а главное — руководствуясь соображениями безопасности, я сказал Банди, чтобы он никуда не ходил. Однако через несколько минут с удивлением заметил, что Банди исчез. Я спросил об этом радиста Фурмана, и тот вместо ответа молча кивнул в сторону дома. Выходит, что Банди без моего разрешения ушел утолять жажду.

Я очень разозлился, но ничего изменить в тот момент уже не мог. Через четверть часа Банди появился. По лицу его блуждала виноватая улыбка, а в руках он держал несколько кукурузных лепешек, которые и протянул нам.

Выяснять отношения было некогда, так как машина с гитлеровцем вот-вот должна была появиться.

Мы стали ждать. Прошло полчаса, час, полтора, а гитлеровец все не ехал. Совсем стемнело. У меня было такое чувство, что немец сегодня вообще не приедет на охоту.

Дождавшись полной темноты, мы, ругаясь почем зря, полезли на плато, на котором стояла сигнальная вышка. Оба парня с волнением ждали нас. Они очень удивились, что немец не приехал на охоту.

— Может, завтра приедет, — произнес я, утешая себя самого и их.

Попрощавшись с парнями, мы опять ушли в лес, в самую глушь, где человека не так-то легко найти. Всю ночь я почти не спал: мысли о гитлеровском офицере мучили меня.

На следующее утро, когда солнце поднялось из-за горы (было, видимо, часов семь, не меньше), я уже решил идти к сигнальной вышке, чтобы там позавтракать вместе с румынскими парнями, как вдруг заметил на соседнем плато какой-то блеск и короткую вспышку. Я посмотрел в бинокль и увидел там солдат и жандармов. Вскоре и на нашем плато появилось не меньше взвода венгерских солдат, которые были вооружены, что называется, до зубов. Они разделились на отделения и прочесывали местность.

Я сразу же сообразил, что между тем, что гитлеровский офицер не приехал на медвежью охоту, и тем, что на плато появились венгерские солдаты, существует тесная связь.

Я потихоньку разбудил спавших товарищей и Флориша, и теперь мы уже вчетвером начали следить за солдатами, подходившими к каждому пастуху на плато. Затем они подошли и к парням, дежурившим у сигнальной вышки. Мы, не выходя из своего убежища, внимательно наблюдали за ними в бинокль.

Парни вели себя спокойно, на вопросы отвечали покачиванием головы, а затем показали рукой в сторону дальней поляны.

После обеда солдаты ушли, и кругом установилась первозданная тишина. Нас подмывало подойти к румынским парням, чтобы узнать от них, о чем спрашивали солдаты.