Путеводный нейрон. Как наш мозг решает пространственные задачи - [39]

Эффективный способ оценить способности людей к навигации – просто спросить их. Мы превосходно умеем оценивать свои пространственные навыки – как-никак многолетняя практика – и не стесняемся признаваться, что вечно не можем найти дорогу. Психологи, желающие копнуть чуть глубже, обычно используют один из вариантов теста «интегрирования по маршруту»: предлагают испытуемым изучить два отдельных маршрута, соединенные дорожкой, а затем проверяют, насколько хорошо они знакомы с местностью. Например, исследователи могут попросить их представить, что они стоят рядом с ориентиром на одном маршруте, и указать на ориентир на другом, оценить расстояние между ориентирами, или нарисовать схему, иллюстрирующую взаимное расположение двух маршрутов. В большинстве исследований выясняется, что испытуемых можно разделить на три группы: одни быстро запоминают взаимное расположение ориентиров и могут построить когнитивную карту всей местности, другие хорошо запоминают ориентиры на каждом маршруте, но не связывают два маршрута, а третьи совсем безнадежны – они плохо справляются с обеими задачами[217].

Чем обусловлены эти различия в навигационных способностях и в какой степени они зависят от генетики, воспитания или опыта? Ответить на эти вопросы очень сложно, поскольку в поиске пути в незнакомой обстановке участвуют несколько отделов мозга, и решение этой задачи требует использования разных когнитивных функций. Некоторые из них, такие как принятие решений и внимание, чрезвычайно важны для навигации по очевидным причинам. Другие, например способность мысленно поворачивать трехмерный объект или представлять, как складывается лист бумаги, менее очевидны, хотя они могут помочь в таких задачах, как чтение карт, – если вы можете прочесть карту с севером вверху, а не поворачивать ее так, чтобы она соответствовала направлению, в котором вы смотрите, значит, вы должны хорошо справляться с задачами на мысленное вращение[218].

11. Стандартный тест на способности к нахождению пути

Уверенное владение одной пространственной функцией не означает, что вы так же хорошо владеете остальными: вы можете мастерски собирать мебель IKEA, но иметь слабое чувство направления[219]. Тем не менее искусные навигаторы, как правило, хорошо справляются с разными задачами. Они замечают все, что происходит вокруг. Они вовремя принимают решения. Они могут узнать места, в которых уже были, когда видят их с другого ракурса, и в целом хорошо представляют общую картину[220]. У них эффективная рабочая память, и они могут отслеживать, как далеко ушли, сколько раз повернули, а также помнить расположение ориентиров[221]. Их гиппокамп – отдел мозга, в котором обрабатывается подробная информация о пространстве, – больше средних размеров[222]. Они демонстрируют высокие результаты в тестах на «поленезависимость», измеряющих, насколько легко кому-нибудь заметить простую форму внутри большей по размерам и более сложной – это полезное умение для сведения ориентиров, дорог и других характеристик местности в когнитивную карту[223]. Еще они умеют использовать два подхода к навигации, пространственный («с высоты птичьего полета») и эгоцентрический, основанный на маршруте, и понимают, когда следует переключаться с одного на другой.

Опытные навигаторы – не обязательно вселенские гении восприятия пространства. Они вообще могут не быть гениями: интеллект не связан с чувством направления, как любит напоминать мне сестра, получавшая в Дареме высшие баллы по естественным наукам. Но некоторые когнитивные навыки, необходимые для навигации, могут быть чрезвычайно полезными в других областях жизни. Результаты тестов на пространственное восприятие довольно точно предсказывают будущие успехи ребенка в науках, изучении техники, инженерного дела и математики – так называемых технических дисциплин – и его карьеру в этих областях. Хотите стать архитектором, графическим дизайнером, хирургом, инженером, механиком или авиадиспетчером – знайте, ваши шансы выше, если в юном возрасте вы умеете мысленно поворачивать объемные фигуры (нет нужды говорить, что не менее важна мотивация и другие факторы)[224].

Наши навыки восприятия пространства быстро развиваются к возрасту одного года, и они очень гибки и пластичны[225]. Детям никогда не рано изучать форму предметов на ощупь, строить сооружения из кубиков и разрушать их, решать пространственные головоломки, показывать жестами, что они делают, играть в активные видеоигры[226], а главное, исследовать окружающий мир[227]. Нора Ньюком, психолог из Университета Темпла в Филадельфии, на протяжении почти всей своей научной карьеры изучавшая воздействие пространственного мышления на развитие ребенка, убеждена, что родители и учителя должны всемерно поощрять такое мышление. «Пространственные задачи и вызовы окружают нас со всех сторон, – отмечала она в статье, написанной в соавторстве с коллегой Андреа Фрик в 2010 году. – Подходит ли простыня для этой кровати? Пропускать ли левый шнурок над правым или под ним и какой из них левый? Поместятся ли покупки в сумку? Какой формы получатся ломтики, если я порежу багет иначе, и влезут ли они в тостер? Для маленьких детей эти вопросы – вызов, и они дают широкие возможности исследовать пространство и размышлять о нем»