Путеводная звезда. Том 2 - [154]

В принципе, после того как я увидел, как Император походя решил проблему Вольницы, успешно вмешавшись еще и в процесс очередного раздела Речи Посполитой, ничего удивительного в услышанном для меня не было. Но… все равно неожиданно.

Главное, наверное, из рассказанного Николаевым заключалось в том, что стать императрицей Ольге – по крайней мере в ближайшее время, не светило. Да и никому не светило – Император оставался на троне. Он же по-прежнему оставался и Президентом Российской Конфедерации. Создание Госсовета, кстати, никто не отменял. И вот как раз его секретарем становился полковник Сергей Александрович Николаев.

А попытка государственного переворота – того самого бунта «скучающих мамаш», произошла. Только делали этот самый бунт отнюдь не мамаши. Пользуясь мнимой слабостью якобы желающего отойти от дел Императора, великий князь Николай Константинович и герцогиня Мекленбургская, ранее возглавлявшие разные партии по интересам, нашли консенсус в точках зрения на дальнейшие пути развития Конфедерации и объединились.

И к ним примкнуло достаточно влиятельных людей. По самым разным причинам – из первого эшелона это были те, кто наделал слишком много долгов и увидел шанс от них избавиться, из второго эшелона это были те, кто видел шанс подняться выше на волне перемен. Вот только бессмертные гусары из Русской императорской армии и бойцы ССпН из Армии Конфедерации оказались немного быстрее – начав свою операцию за час до назначенного заговорщиками времени «Х».

После того как Николаев закончил озвучивать краткую выжимку основных событий и замолчал, повисло долгое молчание.

Мы с Елизаветой восприняли произошедшее довольно спокойно.

Относительно спокойно, конечно, – потому что мысли большей частью о другом у обоих были. Принцессу все же больше занимало то, что она наконец покинула плен теневого мира и находится среди реальных людей в реальном мире. Это чувствовалось даже несмотря на то, что она превосходно умеет владеть своими эмоциями. Но прожить столько лет в одиночестве в поглощаемом Тьмой мире, а потом покинуть его – как эмоциями ни владеешь, они все равно через броню бесстрастного облика пробьются.

Мне же, по большей части, на произошедшее в верхах власти было… ну, почти наплевать. Просто потому, что уже в ближайшие дни я должен не просто направиться на очередное поле тонкого льда, а в буквальном смысле пройтись по протянутому через пропасть канату. Натянутому довольно далеко от России и ее политической арены.

Грядущую мою ситуацию усложняло еще и то, что если тонкий лед первых месяцев в этом мире как-никак давал мне право на ошибку, то по новому предложению от Астерота такого права у меня просто не будет. И я сейчас с полным правом мог воскликнуть: «…morituri te salutant».

Мог, но молчал, конечно же.

Больше всех из нашей троицы из-за услышанного от Николаева переживала Ольга. Да, внешне по ней не скажешь, но, во-первых, я чувствовал ее бурю эмоций из-за нашей ментальной связи, а во-вторых, костяшки ее крепко сжатых кулаков давным-давно побелели.

– Она жива, если ты об этом, – ответил на вопросительный взгляд Ольги Николаев. – Несчастный случай произошел только с Николаем Константиновичем. И то лишь оттого, что в верхушке заговора он был единственным из тех, кто допустил как одну из возможностей физическое устранение государя. Герцогиня же после откровенного разговора с государем приняла его предложение оставить все нынешние государственные посты и перейти на службу в Госсовет.

Услышанное сейчас меня тоже немного удивило. Но буквально на несколько мгновений, прошедших до осознания ситуации в рамках реалий этого мира. Потому что ряды бездыханных тел при смене или попытке смены власти – это уровень второго и третьего миров.

В первом, цивилизованном, мире подобные вопросы и решаются цивилизованно. А если кровь и льется, то уж никак не в расстрельной комнате, а вследствие несчастных случаев и апоплексических ударов. Правда, первый мир применяет цивилизованные нормы только к себе. И штабеля тел, возникающие во время решения вопросов принадлежности трона или президентского кресла в процессе раздела власти правителями второго-третьего мира, часто не идут ни в какое сравнение с тем количеством жертв, которое случается, если первый мир приходит решать проблемы мира второго и третьего.

– Государь не сказал мне ничего конкретного насчет тебя, – отвлекая меня от мыслей, произнес в этот момент Николаев.

Отвечал он, кстати, сейчас на невысказанный вопрос Ольги – потому что она, как-никак, усилиями своей матери дискредитировала себя довольно полным погружением в заговор.

– Государь не сказал мне ничего конкретного насчет тебя и твоего дальнейшего положения и статуса, – повторил еще раз Николаев. – Он только лишь просил передать, что очень надеется увидеть тебя на балу. Предполагаю – только предполагаю, что ты получишь предложение занять рядом с ним освободившееся место своей матери. Но это только мое предположение, я не знаю точно, что на уме у государя.

Ольга в ответ на слова Николаева лишь кивнула. Выглядела она по-прежнему бесстрастно и безукоризненно, но я-то чувствовал, какая буря бушует, не утихая, у нее на душе.