Путешествия за камнем - [101]
Пески пройдены. Но не в Хиву привела нас караванная тропа. Исторические пути караванов из Ирана вели в старый Хорезм — в Куня-Ургенч и Ташауз — и, очевидно, со средних веков оставались неизменными. Вытянутые по меридиану гряды такыров и котловины предопределяли направление на север. Путь, который пересекал бы под углом всю эту застывшую систему песков>[64], был бы много труднее.
Мы попали в Хиву, культурный оазис низовий Аму-Дарьи, но не в город. Для проводников-туркмен это было безразлично, потому что и здесь были города, базары и чайханы. К тому же здесь жили туркмены — те же шиихи, родные «кумли».
Резкой линией отделяется первый кишлак Юкары-Шиих на арыке Шиих-Яб от песков, и два совершенно различных мира делила узенькая канавка с живительной влагой Аму-Дарьи.
Нам вспомнился старый Хорезм, вокруг цветущего в X–XII веках Куня-Ургенча, потом разрушенного монголами и снова расцветшего и процветавшего до XVI века, когда в 1575 году, после «ухода русла Аму-Дарьи», он потерял свое значение и уступил свое место городу Хиве>[65]. Вспоминали мы и знаменитый туркменский народный эпос «Юсуф и Ахмед», воспевавший Хорезм:
Итак, мы в Хивинском оазисе, правда, не в Хиве, но где-то в конечных арыках Аму-Дарьи, в центре старого Хорезма. Со скоростью 40 километров мчится наша машина по гладким такырам, сглаженным сбросовыми водами арыков, быстро растут вокруг нас деревья, первые аулы-кишлаки. Со всех сторон подступают глинобитные дома-крепости, «кала» с башнями и бойницами: прямые линии, расходящиеся книзу, колонны — наклонные контрфорсы, тоже расширяющиеся книзу, — всё напоминает Египет. И тем же древним Египтом веет от фигур спокойно сидящих старцев, с ужасом смотрящих на пыхтящую автоарбу.
Вот первые хивинские арбы с огромными колесами, с дощатыми плоскими спицами и большими железными коваными гвоздями. Женщины и дети, в пестрых ярких нарядах, смело смотрят на нас. Всюду скрипят колеса чигирей, поднимающих воду в глиняных кувшинах, и медленно ходит вокруг оси верблюд с завязанными глазами.
Мы въезжаем в какой-то библейский мир, и только наша машина кажется каким-то недопустимым анахронизмом в этом колоритном старозаветном пейзаже.
После семнадцати дней песков, безбрежных валов и песчаных пучин сколько разнообразия таит в себе картина каждого двора и каждого здания курганчи!
Курганчи — глинобитные постройки Хивинского оазиса.
Арыки, малые и большие, то сухие, то полные шоколадной воды>[66],то в виде узких канавок, то в виде огромных рек в высоких берегах, то и дело преграждают нам путь. Узенькие мостики, иногда под острым углом один к другому, представляют для нас огромные затруднения, и наша длинная, мало поворотливая машина с трудом извивается, проходя по ним, приспосабливаясь к новой для нее обстановке.
Но вот Ильялы, окружной центр, в 10 километрах от первого кишлака, всего в 33 километрах от северного центра Туркмении — Ташауза. Узкие улицы среди слепых, сжатых городской стеной домов, своеобразные внутренние дворики, огромные арбы, преграждающие собой всю улицу, совершенно доисторические мастерские со смычковыми двигателями, мельницы в тесной комнате, вращаемые верблюдом. Всюду темные, лишенные света, помещения — обычное здесь средство борьбы с лучами солнца, пылью и жарой. Не без труда и не без повреждений, наконец, выбираемся мы из лабиринта улиц. Перед нами площадь. На ней новое европейское здание исполкома, дальше постройки великолепной больницы с широкими верандами и высокими комнатами. Мы идем в красную чайхану. С радостью встречаемся с нашими спутниками, вышедшими вперед с караваном, торопливо делимся впечатлениями, обсуждаем, как помочь второй машине. А на улице делается что-то невообразимое. Толпы людей осаждают машину, широко открытыми глазами рассматривают ее 12 колес. Несколько десятков пионеров прибегают к нам, — в Ильялах праздник — томаша, лучше базара!
Мы отдыхаем, приводим в порядок запущенные дневники, гуляем по городу, стараясь вникнуть в его своеобразные черты, беседуем со знатоками края, гордясь тем, что 255 километров от завода пройдены.
Кара-Кумы впервые пересечены через сорок восемь лет после Калитинского похода, пересечены не караваном экспедиции, а автомобилем.
Но к нашей радости примешивается и доля горечи: что делается со второй машиной, смогут ли ее исправить своими силами, хватит ли ей воды и в безопасности ли она?
Но ждать нам нельзя, и мы на следующее утро едем в Ташауз — крупнейший центр Северной Туркмении. Это уже столица с двумя резко различными кварталами. Старый восточный город своими улицами напоминает Каир или Стамбул: своеобразны многоэтажные балконы на крышах, придающие постройкам особый колорит. Широкий, многоводный арык Шават соединяет Ташауз с Ильялами и Ургенчем. Большие каюки с грузом тянут на бечеве по арыку, по которому можно было бы свободно открыть движение быстрых моторных лодок.
