Путешествия в Мустанг и Бутан - [68]

К полудню у бунгало остановились три «джипа», откуда вылезли пять благородного вида, изысканно одетых тибетцев. Это был представитель далай-ламы со свитой. Потом появился тонкий, с очень умным лицом коммерсант-тибетец в сопровождении очень красивой девушки — невесты. Она выглядела совсем юной, почти ребенком. С ними пришел молодой тибетец, очень длинный, с какой-то развинченной «техасской» походкой, одетый в поразительно засаленный халат. Это был брат невесты Тенсинг.

Несмотря на мой насупленный вид, Норбу пришел пригласить меня на свадьбу. Вся ситуация показалась мне вдруг настолько комичной, что я уже почти простил его за явный обман.

В гостиной мне отвели место рядом с представителем далай-ламы, и у меня вышел с ним и с остальными тибетцами приятнейший разговор. Норбу разносил по кругу миндаль и сигареты. Вел он себя скорее как метрдотель, чем как жених на собственной свадьбе. Невеста сидела по левую руку от меня и застенчиво прятала лицо в широких буфах зеленого платья. По сигналу Норбу сел рядом с ней.

Представитель далай-ламы обратился к молодым с краткой речью, одновременно ласковой и значительной. После него по нескольку слов произнесли другие высокие гости.

Наконец с речами было покончено. Представитель далай-ламы поднялся и вручил жениху и невесте церемониальные шарфы и конверт (в котором, как мне сказали, были деньги). После чего все по очереди преподнесли свои шарфы и конверты. Норбу встал, поблагодарил каждого и передал по шелковому шарфу всем почетным гостям, включая меня. Затем он исчез, чтобы дать последние наставления перед банкетом. Я остался сидеть с невестой.

Пасанг, присоединившийся к нам чуть позже, неожиданно повернулся ко мне:

— Если хотите, можете выступить завтра с Тенсингом, братом невесты.

Я попытался было что-то сказать, но рот у меня был набит печеньем, а впереди я предвкушал дивное тибетское угощение. Поэтому я лишь скорчил угрожающую гримасу в сторону Норбу, после чего преподнес с медовой улыбкой невесте один из привезенных платков ручной выделки.

Короткое время спустя я осведомился у представителя далай-ламы, что он думает о молодом Тенсинге. Тот ответил, что отец его — прекраснейший человек. Затем он подозвал Тенсинга и обратился к нему с напутствием.

Так я получил в помощники Тенсинга. Ему исполнился двадцать один год, и он утверждал, что умеет готовить рис. Договорились встретиться завтра в шесть утра.

Я плохо спал в ту ночь. Меня грызло беспокойство. Этот Тенсинг еще никогда не ходил на восток; он говорил только по-тибетски и не знал диалектов жителей глубинки. К тому же он впервые встретился с европейцем в моем лице… С другой стороны, он был куда симпатичнее нагловатого Норбу.

Мы идем в святая святых высочайших гор планеты. Их вид устрашает даже из кабины самолета. Каково будет почувствовать их всей кожей на склонах, где каждая верста дается изнурительным потом?

Ровно в шесть Тенсинг постучался в дверь. В пять минут тюки были затянуты (Тенсинг добавил к багажу свой маленький вещевой мешок и пару туфель).

— Готово? — спросил я.

Тенсинг поднял на меня глаза:

— Надеюсь…

Я тоже на это надеялся.

Рамджам Пунакхи

Будем откровенны: никогда еще я не был менее подготовлен.

Маршрут был обозначен самым приблизительным образом на малодостоверной карте. Первым пунктом значился дзонг со странным названием «Вангдупотранг» в тридцати километрах от Тхимпху. Туда до отметки «1500 метров над уровнем моря» вела разбитая дорога. Кстати, это был первый отрезок трассы, которой по смелому замыслу предстояло соединить западную и восточные части Бутана. В сезон дождей дорога официально была закрыта для машин, но за день до начала экспедиции пронесся слух, что ее вновь открыли.

Управляющего королевскими отелями Пасанга я просил прибыть в семь утра. Несколько уязвленный высокомерным поведением этого молодого чиновника, я счел необходимым вынудить его оказать содействие в день старта. Уже при беглом осмотре количество багажа отметало всякую мысль о доставке его в Вангдупотранг на «джипе», поэтому я заказал Пасангу грузовик. Я добавил, что мы рассчитываем на него. В семь часов он не появился; в восемь, как всегда, безукоризненно одетый Пасанг подъехал со своим шофером-непальцем на «джипе».

— Где же грузовик? — напустился я.

Пасанг небрежно ответил, что постарается найти для меня подходящую машину.

Его «джип» помчался по деревянному мосту через речку в долину Тхимпху и вскоре вновь появился у порога. Грузовика в наличии нет, объявил Пасанг, а дорога на Вангдупотранг обрушилась в десяти-пятнадцати местах. Но «джип» там пройдет, можно попытаться рискнуть.

— Прекрасно, я возьму ваш «джип», — холодно отозвался я.

Пасанг ослепительно улыбнулся и ответил, что «джип» ему нужен самому… Боже, я начинал ненавидеть эти «джипы» лютой ненавистью: они не давались в руки! Всегда лучше ехать вместо того, чтобы ходить, и лететь вместо того, чтобы ехать. Разумеется, поход в глубинку должен быть пеший, но тащить на себе воловий груз до Вангдупотранга?! Нет уж, машину я добуду во что бы то ни стало.

И вот тут на помощь пришел Тенсинг. Он знал одного торговца с рынка, у которого был «джип», но он предупредил, что это будет стоить дорого: около 50 долларов за 30 километров пробега. Цена, конечно, несусветная, но выбора не было. Я согласился.