Путешествия по ту сторону - [55]
Я очень много времени нахожусь в пустыне, и во мне долгими месяцами накапливается сухое тепло. Я такой жгучий, как будто у меня внутри кузнечные мехи. Пылающие угли, горячие камни, металлы, раскаленные сначала докрасна, потом добела, которые капают, буравя землю, Гладкий песок порой похож на большое зеркало, в котором отражается жара. Всюду искры, вихрь искр, кружащийся вокруг остроконечных камней.
Я раздался вширь, я в напряжении и готов к прыжку. Я жду лишь зова, приказа или того мгновения, когда у горизонта раскроются ворота, две металлические створки, которые сдерживают мое тело. Я слышу, как звучит в пустыне мое имя: Гарматан, Гарматан, Гарматан, — и словно кровь закипает у меня в жилах. Там, на другом краю пустыни, дремлют во влажном оцепенении обессилевшие города. Они ждут, призывают меня сквозь сон. Они хотят, чтобы я пришел. Там уже не осталось воздуха, только пар и облака. По улицам, где нет тени, среди застоявшихся газов медленно катят машины. Мужчины сидят, прислонившись спиной к стене, прикрыв глаза, и с трудом дышат. Женщины качаются в гамаках, и по их лбам, шеям, под мышками безостановочно течет пот. Все происходит как в глубоком сне, который увлекает человека вниз головой на дно колодца. Каждый, вырыв себе такой горячий колодец, падает, падает к центру земли по вертикальным галереям, которые тут же за ним закрываются.
Из своего прямоугольного дома в пустыне я вижу эти [199] колодцы, которые люди пробивают в земле своей тяжестью, ощущаю людскую усталость. Я слышу, как издалека доносится мое имя, как оно отзывается эхом в металлическом небе: "Гарматан! Гарматан! Приди, Гарматан!" И тогда я понимаю, что настал мой час. Не очень-то легко сдвинуться с места после того, как месяцами находишься в согнутом состоянии. Отодвинув в сторону давящие на меня плиты, я принимаюсь как бы выкручиваться, словно стряхнувшая сон змея. Я немного приподнимаюсь над землей, и тучи песка смерчем взметаются вверх. Вздымаются высоко в небо и тут же падают невесомыми каскадами стены пыли. Поначалу царит тишина. Встав на ноги, я вырастаю над пустыней на тысячеметровую высоту. Передо мной до самого горизонта стелются желто-рыжие дали. Все тут принадлежит мне. Голубеет небо. Надо пересечь огромные пространства плоской горячей земли, свободно лежащей под лучами солнца. Силы мне не занимать. Вызывая головокружение, мелькают мысли. Я вытягиваю руки или крылья, которые из-за пыли становятся видимыми. Всей своей мощью я несусь вперед через песчаную равнину. Тишину прорывает звук, звук моего голоса, который, исходя из всего моего тела, распространяется в пространстве. Глухой шум, носовой гул, он вибрирует, расстилается по земле и, поднимая клубы пыли, уносится вперед. Так я двигаюсь по пустыне, я, Гарматан. Одинокий гигант, возносящий руки к голубому небу, я иду прямо, иду и кружусь, тихо напевая свои песни.
Мой голос поднимает тучи песка высотой с горы, они мчатся передо мной, ниспадают на землю и вновь отскакивают вверх, подобно большим бушующим волнам красного цвета. Моя мысль — это скользящий по пустыне горячий воздух, мое же тело огромно, оно — и движущаяся граница, которая отбрасывает с дороги препятствия, выворачивает дряхлые обожженные кусты и скребет рассохшуюся каменистую почву. Ничто не в силах передо мной устоять. Будь я человеком, верблюдом, лошадью, будь я южноамериканским ястребом или стаей саранчи, можно было бы вырыть ров, возвести крепостные стены или натянуть сеть через все небо. Но я как бы не существую. У меня нет лица, нет тела. Я воздух, вода, свет. Я продвигаюсь медленно, стелясь по земле, или скачками и в несколько минут покрываю расстояние до самого горизонта. Пустыня жжет, и это жжение придает мне силы. От раскаленных дюн с гулом исходит энергия, которая питает мое движущееся тело. Мно- [200] жество песчинок взвиваются высоко в небо, вырисовывая в воздухе пики, конусы, ветви и листву. Песчаные деревья с изменчивой кроной скользят по земле, леса из желтой пыли блуждают по пустыне, кружатся в вихре, гнутся и вновь встают в полный рост. Они тянутся, словно змеи, так быстро, что их движение трудно уловить. Впереди меня движутся предвестники моей мощи. Тихим шепотом, одной своей заунывной песнью я заставляю кружиться, подниматься вверх эти сухие тучи, которые зарождаются на земле при каждом моем шаге, как если бы по пустынному плоскогорью мчалась, пожирая пространство, конница. Путь мой прям, но я не знаю, куда он ведет. Я хочу достичь другого конца пустыни, пролететь над безводным миром, охмелевший от жары и скорости. Иногда мне встречаются широкие трещины в земле, высохшие долины. Тогда в воздух на несколько секунд поднимаются песчаные тучи, когда же они за моей спиной оседают на землю, не видно уже ни трещин, ни долин.
Порой я останавливаюсь и танцую посреди пустыни. Солнце немилосердно жжет мне затылок и плечи. Скрестив руки, я верчусь и вращаюсь, как пропеллер. Тогда, образуя большую легкую пирамиду, в воздух взлетает красный песок. Я топаю ногами, и моя песня кружится без остановки. Это тихое гудение заставляет вибрировать каждую песчинку. Так я разговариваю: громадами знойного воздуха, которые вздымаются вверх, прорезая слишком голубое небо.
Юная Лалла — потомок Синих Людей, воителей Сахары. Из нищего Городка на севере Марокко она попадает в Марсель и в этом чужом ей, враждебном краю нежданно-негаданно становится знаменитостью, звездой, но без сожаления покидает Европу ради пустыни.
«Африканец» – это больше чем воспоминания о тех годах, которые Жан-Мари Гюстав Леклезио провел в Африке, где его отец работал врачом. Это рассказ об истоках его мыслей, стремлений, чувств. Именно здесь, в Африке, будущий нобелевский лауреат почувствовал и в полной мере осознал, что такое свобода – бескрайняя, безграничная. Свобода, которую можно ощутить только на этом континенте, где царствует дикая природа, а люди не знают условностей.
В романе знаменитого французского писателя Жана-Мари Гюстава Леклезио, нобелевского лауреата, переплетаются судьбы двух девочек — еврейки Эстер и арабки Неджмы (оба имени означают «звезда»). Пережив ужасы Второй мировой войны во Франции, Эстер вместе с матерью уезжает в только что созданное Государство Израиль. Там, на дороге в лагерь палестинских беженцев, Эстер и Неджма успевают только обменяться именами. Девочки больше не встретятся, но будут помнить друг о друге, обе они — заложницы войны. И пока люди на земле будут воевать, говорит автор, Эстер и Неджма останутся блуждающими звездами.«Я думаю теперь о ней, о Неджме, моей светлоглазой сестре с профилем индианки, о той, с кем я встретилась лишь один раз, случайно, недалеко от Иерусалима, рожденной из облака пыли и сгинувшей в другом облаке пыли, когда грузовик вез нас к святому городу.
Жан-Мари Гюстав Леклезио, один из крупнейших ныне живущих французских писателей, в 2008 году стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Он автор тридцати книг – это романы, повести, эссе, статьи.Впервые на русском языке публикуются две повести Леклезио – «Буря» и «Женщина ниоткуда». Действие первой происходит на острове, затерянном в Японском море, другой – в Кот-д’Ивуаре и парижском предместье. Героини – девочки-подростки, которые отчаянно стремятся обрести свое место в неприветливом, враждебном мире.
Аннотация издательства 1Алексис Летан одержим мечтой отыскать клад Неизвестного Корсара, спрятанный где-то на острове Родригес. Только пиратское золото может вернуть его семье утраченный рай, где было море, старинный дом под крышей цвета неба и древо добра и зла.Аннотация издательства 2Ж. M. Г. Леклезио не пришлось долго ожидать признания. Первый же роман «Процесс» (1963) принес ему премию Ренодо. Потом была премия Поля Морана — за роман «Пустыня» (1980). А в 2008 году Леклезио стал лауреатом Нобелевской премии по литературе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Что вы сделаете, если здоровенный хулиган даст вам пинка или плюнет в лицо? Броситесь в драку, рискуя быть покалеченным, стерпите обиду или выкинете что-то куда более неожиданное? Главному герою, одаренному подростку из интеллигентной семьи, пришлось ответить на эти вопросы самостоятельно. Уходя от традиционных моральных принципов, он не представляет, какой отпечаток это наложит на его взросление и отношения с женщинами.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.