Путешествия никогда не кончаются - [83]

— Не возвращаться же с пустыми руками, выгонят с работы, — сказал он.

Другой напомнил, что телевидение является мощным средством массовой информации и сурово осудил меня за то, что я не хочу поделиться с широкой публикой крупицей своего опыта:

— Можно только удивляться, почему правда всегда кому-нибудь мешает, — заявил он, но потом все-таки извинился.

Остальные объясняли мое стремление остаться в тени тем, что я связана с журналом, по их мнению — они высказали его устно, а потом в печати, — я затеяла это путешествие ради «Нэшнл джиогрэфик» и поэтому не имела права рассказывать о нем посторонним. Отчего никому из них не пришло в голову, что есть люди, которым слава претит хотя бы потому, что, утратив безвестность, ее нельзя купить ни за какие деньги? Ричард пытался меня защищать, Я была ему благодарна:

у меня в голове все перепуталось, и я настолько ослабела, что не могла постоять за себя. Но главное — он говорил с ними на одном языке. Наконец журналисты уехали, и мы с Ричардом могли спокойно поговорить. Ричард рассказал мне о своих злоключениях. В какой-то безвестной заокеанской газете он прочел, что женщина с верблюдами пропала без вести, после чего он не спал четверо суток, пытаясь добраться до меня раньше толпы репортеров, не зная, найдет меня живой или мертвой. Репортеры настигли его в Уилуне, и он безуспешно старался оторваться от погони. Рик показал мне несколько газет. На снимках я улыбалась во весь рот, глядя в объектив.

— Что за чертовщина, как это попало в газеты? — поразилась я.

— Туристы продали.

— Вот это да-а-а-а.

Некоторые газетные заметки не были лишены занимательности. В одной, например, говорилось: «Мисс Дэвидсон питается только ягодами и бананами (?), она заявила, что в случае голода убьет своих верблюдов и будет есть их мясо»; в другой: «Однажды ночью мисс Дэвидсон встретила таинственного незнакомца-аборигена, который какое-то время путешествовал с ней вместе, а потом исчез так же внезапно, как и появился»; или (это из американского журнала): «В последние дни популярность мисс Дэвидсон, женщины с верблюдами, несколько упала, так как она злонамеренно убила австралийского верблюда. Мисс Дэвидсон, видимо, считает, что отправилась на охоту за крупной дичью». Идиоты.

В числе моих врагов внезапно оказались те, от кого я этого никак не ожидала. В Алис-Спрингсе нашлось немало людей, с радостью примкнувших к поставщикам сенсаций, хотя в голодные дни, когда моя жизнь не интересовала ни одного репортера, они бы глазом не моргнули, сгори я ясным пламенем. «Конечно, мы знали ее, — твердили они теперь наперебой, — это мы научили ее обращаться с верблюдами».

И только тогда я поняла, во что ввязалась, только тогда поняла, какой надо быть тупицей, чтобы не предвидеть всего этого заранее. Женщина, пустыня, верблюды и одиночество — само сочетание этих слов не могло не ударить по больному месту в психике людей нашего холодного, бессердечного, нездорового времени. Не могло не воспламенить воображение тех, кто чувствует себя бессильным, не способным и лишенным возможности хоть как-то повлиять на судьбу нашего обезумевшего мира. Надо же мне было так счастливо попасть в точку и выбрать именно такую комбинацию! Результат оказался совершенно неожиданным. Я стала собственностью общественного мнения. Превратилась в некий символ. В объект насмешек узколобых женоненавистников, в олицетворение легкомысленной искательницы приключений с мозгами набекрень (хотя, потерпи я неудачу, тут же выяснилось бы, что я просто сумасшедшая). Но главное, и это было хуже всего, я стала неким мифическим существом, совершившим подвиг, то есть нечто выходящее за рамки возможностей обычных людей, не смеющих даже мечтать о подобных деяниях. А я-то хотела доказать как раз обратное. Каждый может сделать все. Если я нашла дорогу в пустыне, значит, каждый может сделать все. И это правда, в особенности когда речь идет о женщинах, так как они настолько привыкли считать трусость орудием защиты, что она стала их второй натурой.

Наш мир — опасное место для маленьких девочек. К тому же маленькие девочки — создания более хрупкие, утонченные и ранимые, чем маленькие мальчики. «Смотри, не оступись, будь осторожна, не оступись!»; «Не лазай по деревьям, не пачкай платье, не садись в машину к незнакомым мужчинам. Слушай, но не запоминай, тебе это ни к чему». Так вырастает домик улитки — привычка остерегаться того, опасаться этого, видеть изнанку жизни. Жить на угрожаемом положении. Сколько энергии тратится впустую, чтобы порвать эти цепи, освободиться от тысячи мелочных запретов, мешающих целеустремленности, убивающих творческую мысль, отнимающих силу и уверенность, от запретов, неумолимо побуждающих возводить преграды на пути поисков и дерзаний, чтобы надежно укрыться за глухими стенами и сохранить убежденность в полной своей никчемности.

И вот создается миф о женщине совершенно иного склада, отличной от всех других. Миф создается потому, что он нужен. Потому что, если люди захотят жить, руководствуясь своими желаниями, и перестанут мириться с бесплодным и бесцветным существованием, именуемым нормальной жизнью, управлять ими станет гораздо труднее. Так появляется ярлык «женщина с верблюдами». Будь я мужчиной, обо мне вряд ли упомянули бы в газете «Уилуна тайме», не говоря уж про международную прессу. Да и кому пришел бы в голову заголовок «Мужчина с верблюдами»? Другое дело — «Женщина с верблюдами», в этих словах слышится милый покровительственный, чуть уничижительный оттенок. Поставить на место, навесить ярлык — такие методы действуют безотказно.