Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1872—1875). Том 1 - [102]

Название «вуоусирау» происходит от слова «вуор», что значит «гора». Туземцы эти не отличаются от других. Различие в цвете кожи и росте встречается у них в той же степени, как и у береговых жителей. Между женщинами я заметил одну девочку, лет тринадцати, большие темно-карие глаза которой с длинными ресницами могли бы удовлетворить самых взыскательных ценителей женской красоты. У вуоусирау я также увидал собак, совершенно похожих на собак берега Маклая. Береговые папуасы собак не держат.

Я вернулся на урумбай, чтобы собрать необходимые вещи для экскурсии к Камака-Валлар. Урумбай, войдя в пролив между о-вами Койра и материком, высадил меня и моих спутников — Давида, Сангиля, радью Айдумы и человек 5 или 6 туземцев. Место, где мы сошли на берег, называлось Варика. Не стану описывать подробно дорогу, узкую папуасскую тропинку, то взбиравшуюся на холм, то спускавшуюся круто в лощину, чтобы потом опять подняться. Корни, лианы, толстые стволы повалившихся от дряхлости или от ветра деревьев, болотистый грунт — всего этого здесь было довольно. Через полчаса я почувствовал себя очень усталым, в ногах ощущал сильную слабость, и при каждом шаге боль в опухшем левом боку усиливалась. Возвращение из Ломиры в открытой пироге под солнцем не прошло мне даром. Я чувствовал приближение пароксизма, но принятая незначительная доза хины парализовала его силу. Все ограничилось головной болью и головокружением.

В двух или трех местах мы встречали развалившиеся шалаши, временные жилища вуоусирау. Я был рад, когда через два часа ходьбы мне сказали, что мы на вершине хребта и что теперь будем спускаться. В этом месте находились два повалившихся шалаша. Пока мы отдыхали, а спутники мои курили, я собрал при помощи двух переводчиков, радьи Айдумы и Сангиля, следующие сведения. В горах далее Камака-Валлар жителей нет; люди вуоусирау в своих дальних экскурсиях в горы следов людей никогда не встречали, и по всему этому берегу единственно на горе Ламансиери и в горах Камака живут люди, из коих первых называют «майраси», а вторых «вуоусирау».

На другой вопрос: «Знают ли, откуда они пришли, из какой береговой местности переселились?» — было отвечено, что вуоусирау всегда жили в горах, что язык их отличен от диалекта майраси, но что береговые папуасы думают, что они и майраси — одни и те же люди, но живут в разных местах. Во всяком случае, если они физически и не отличаются от майраси, то живут отдельно весьма долго, так как у них выработался особый диалект.

Мы спустились в болото. Здесь все эти ночи шел дождь, почему тропинки были скользки и мокры. Затем поднялись к покинутой плантации, где солнце меня крайне утомило. Плантация была обширной, на ней стояло несколько толстых пней, срубленных метра на 3–4 от земли, для чего дерево, которое желают срубить таким образом, окружается подмостками. Такой способ рубки деревьев, цель которой — главным образом уничтожение тени, совершенно рационален, так как построить подмостки — труд очень небольшой сравнительно с трудом рубки дерева на несколько метров ниже, что потребовало бы втрое больше работы.

Направление, которому мы следовали, было ост и ост-норд-ост. За плантацией находились еще два длинных шалаша на сваях, напоминавшие мне шалаши негритосов на о. Люсоне. Сваи состояли из трех связанных тонких кольев, что доказывает опять стремление к более легкой работе и сметливости.

Пошел дождь. Тропинка стала круче и хуже. Пришлось идти, однако, целых три часа под сильным дождем, часто скользя и спотыкаясь. К закату солнца пришел к двум хижинам очень усталый, с натертыми пузырями на ногах от новых промоченных башмаков и очень голодный. Меня ожидал сюрприз: Давид забыл захватить кофе и сахар, на которые в продолжение последних трех часов я очень рассчитывал. Надо было довольствоваться вареным рисом и сушеной говядиной.

23 марта. Проспав сносно ночь в хижине и за неимением кофе выпив немного безвкусного рисового отвара, я собрал принадлежности для рисования и отправился к озеру, которое находится в пяти минутах ходьбы от хижины. Мы пришли к песчаному берегу, покрытому стволами сухих деревьев, из которых многие еще стояли на берегу, другие же торчали или лежали в воде. Далее от берега из воды виднелись одни верхушки деревьев.

Озеро было не широко, но очень длинно. Близ берега находились два островка. Противолежащие горы на ост и норд-ост тянулись длинными однообразными хребтами. Вокруг островка виднелась полоса сухих деревьев, отчасти на берегу, отчасти в воде. Обоих концов озера на юг и на север, несмотря на то что вид был обширный, нельзя было видеть: они были закрыты выдающимися мысками. Сделав эскиз озера с берега, я выехал в сопровождении радьи Айдумы и двух папуасов в пироге на середину озера. Здесь вид был иной, гораздо более живописный. Высокие горы с красивыми контурами замыкали озеро, которое имело неправильную форму; много мысков и островков разнообразили его. Длина его была раза в три более ширины. Я полагаю, что в быстрой, легкой пироге можно бы переехать его в длину с севера на юг часа в два, обойти кругом (предполагая существование хорошей дороги) часов в восемь — десять. При настоящем положении тропинок туземцы сомневались, чтобы возможно было это сделать даже и в три дня.