Путешествия для избранных. Рассказы - [4]

Добросовестно записав увиденные во сне формулы и убедившись в своей математической одаренности, я снова улеглась.

- Есть оригинальное доказательство теоремы Файберга! - торжествующе сказала я утром Белову вместо приветствия. Однако он не поздравил меня, как следовало ожидать, а покачал головой и произнес:

- Странные вы сегодня оба. Полюбуйся-ка на своего суженого.

Глянув в иллюминатор, я увидела, как внизу, у основания дюз, мечется, размахивая руками, Дробный.

- Что случилось, Виктор? - крикнула я, спускаясь по трапу.

- Идиоты, шуты гороховые! - в сердцах отозвался Дробный. - И все делают вид, будто ничего не случилось, словно мы на воскресном пикнике!

- Да какая муха тебя укусила?

- Полюбуйся, - взмахнул он рукой. - Кто-то из этих проходимцев, эйнштейнов доморощенных, которые ни черта не смыслят в биологии, решил над нами мило пошутить и подменил всех животных.

Оглянувшись, я действительно увидела, как под деревом, к которому мы вчера привязали детеныша ящера, ворочается, пытаясь освободиться от смехотворно короткой привязи, зверь, размером с доброго жеребца.

- К нему и подходить-то боязно, - сказала я. - Затопчет ненароком.

- А целакант? - закричал Виктор. - Посмотри, кого они сунули в яму вместо рыбы.

Я заглянула в садок и отшатнулась - из воды высунулась длинная, напоминающая крокодилью, покрытая костяным панцирем голова. Я успела заметить, что эта устрашающего вида голова имеет не только ноздри, но и небольшие жабры.

- Но это не все! - разъяренный Виктор потрясал перед моим носом штативом с пробирками. - Вчера здесь были совсем другие растения. Эти шутники не тронули только скорпионов, видно, побоялись сунуться.

Скрестив руки, он застыл в горестном молчании. Я осторожно провела рукой по его плечу.

- Ну, подумаешь, разыграли, - сказала я. - В конце концов это тоже очень ценные животные, из мезозойской эры.

- А как ты их доставишь на Землю? - спросил он. - У нас же нет таких огромных контейнеров. И потом, - раздраженно заметил Дробный, - я не мальчик, чтобы меня разыгрывали. Ученые, называется. Все, - тряхнул он головой, - сейчас иду к Эрнсту и прошу внеочередной сеанс связи с Землей!

- Зачем?

И тут он впервые произнес эту фразу. Глядя куда-то мимо меня, не совсем уверенно сказал:

- Я хочу здесь остаться.

- Ты думаешь, что говоришь? - возмутилась я. - Если ты обиделся на ребят…

- Ребята тут ни при чем, - отозвался Дробный. - Этой ночью я все обдумал. Здесь для меня куда больше работы, чем на большом спутнике Фар. А на обратном пути вы меня захватите. Пойми, - сказал он, привлекая меня к себе, - экспедицию сюда пришлют нескоро, ее подготовка потребует времени. А за месяц я сумею собрать такой материал, который можно будет исследовать в лаборатории годами. Всего лишь месяц - и мы снова будем вместе.

Он повернулся и пошел к кораблю, а я села на камень и заплакала. Из воды на меня глядели равнодушные зрачки мезозойского чудища - то ли рыбы, то ли крокодила.

Не знаю, как Виктор говорил с Беловым, но, к нашему удивлению, после этой беседы Эрнст не только дал согласие, но с жаром принялся убеждать начальство на Земле оставить исследователя Дробного на безымянной планете для проведения исключительно важных экспериментов. Земля не возражала.

Мы помогли Дробному поставить палатку, разместить приборы и продукты. Реактор был исправен, Белов торопил нас, и мы даже не успели как следует попрощаться. Корабль стартовал, и вскоре серебристый шар с затерявшимся на нем человеком растаял в черной бездне. Я вглядывалась в него, и тоска сжимала мое сердце. Ни разве мог кто-то предположить, что мы уже никогда не увидим Виктора Дробного…

Большой спутник планеты Фар оказался настоящим геологическим раем, буквально на каждом шагу мы находили приметы ценнейших месторождений. Еще никогда не была я так увлечена работой, и лишь отсутствие Виктора омрачало радость, которой были наполнены все эти дни.

Но прошел месяц, и мы покинули большой спутник. Как ждала я встречи с безымянной серебристой планетой, позабыв к тому времени все свои обиды! Ребята посмеивались надо мной, но я не обращала внимания на их взгляды и не отошла от иллюминатора, пока не увидела с высоты знакомую палатку. Мы сели от нее в нескольких километрах, как требовали правила безопасности, и это расстояние я не шла, а бежала, чтобы поскорее увидеть любимого. Как сумасшедшая ворвалась я в палатку и остолбенела. Из-за установленного приборами стола мне навстречу шагнул совсем не Виктор Дробный. Вернее, не совсем Виктор Дробный. Это был гигант выше его на две головы, с одухотворенным, словно просветленным лицом, сохранившим основные черты моего любимого.

Защитный костюм, бывший ранее великоватым, разошелся по швам на раздавшейся вширь груди, мускулистые руки выглядывали из рукавов почти по локоть. В его движениях, когда он подошел ко мне и приветствовал незнакомым грудным голосом, чувствовалась сила и какое-то непостижимое благородство.

Испытывая изумление и страх, вглядывалась я в прекрасное, но бесконечно чужое лицо. Глаза на огромном бугристом лбу обладали какой-то магической силой, они буквально излучали живую энергию и одержимый, нечеловеческий ум.