Путешествие за смертью. Книга 1. Могильщик из Таллина - [6]

— Пропал день, — вздохнула Варнавская.

— Ничего не поделаешь — убийство, — вымолвил Клим Пантелеевич и распахнул перед дамой дверь «Форда».

— Благодарю вас!

— Не стоит, — усаживаясь рядом, ответил Ардашев.

Инспектор затушил окурок носком туфли, приказал унтер-офицеру дожидаться санитарной кареты и вернулся к авто. Усевшись на переднее сиденье, он хлопнул дверью, и машина тронулась. Она понеслась с такой скоростью, что появись перед ней зазевавшийся пешеход, он определённо бы стал вторым трупом за день.

— Господин Ардашев, вы бывший полицейский? — осведомился сыщик.

— Напротив. Я бывший присяжный поверенный.

— Но раньше служили в полиции?

— Упаси Господь.

— А в Праге чем занимаетесь?

— Я частный детектив.

— В Чехословакию прибыли из России?

— Вы чертовски проницательны.

— А что вас привело в Прагу?

— Длинная история.

— Ничего, я не тороплюсь.

— Простите, сударь, у меня нет желания посвящать вас в перипетии своей судьбы.

— А зря. В противном случае, наша беседа пройдёт в присутствии офицера контрразведки.

— Не возражаю. Жаль будет только времени, потраченного впустую. Я собирался осмотреть достопримечательности Ревеля.

— Таллина! Попрошу правильно именовать столицу нашего государства, — встрял в разговор доктор.

— Как угодно. Я бы напомнил вам последние четыре строчки русского поэта Петра Вяземского. Думаю, в гимназии, вы, должно быть, если не выучили наизусть, то уж точно читали его «Ночь в Ревеле»:

Ревель датский, Ревель шведский,

Ревель русский! — Тот же ты!

И Олай твой молодецкий

Гордо смотрит с высоты.

— Был Ревель, стал Таллин, — пробубнил Саар.

— Пусть так. Только вот немецкие и шведские газеты с этим не церемонятся. У них Ревель остался Ревелем. И все делают вид, что этого не замечают. А впрочем, мне всё равно. Хотите, могу и Колыванью называть.

— Ни в коем случае, милостивый государь! — возмутился врач.

— Отчего же? Насколько я помню, именно так окрестил вашу теперешнюю столицу арабский географ Аль-Идриси в 1154 году. Под этим названием оно и перекочевало в древнерусские летописи.

— Это распространённое заблуждение. Имя Колыван принадлежало одному из героев эстонского эпоса, — не сдавался эскулап.

— Вполне возможно. Но это ни в коей мере не опровергает мою гипотезу, — невозмутимо заявил Клим Пантелеевич. — Однако, известно ли вам откуда взялось название Ревель? Его ведь не русские придумали.

— Ну-ну, поведайте нам, господин русский пражанин, — с заметным ехидством в голосе выговорил доктор.

— Всё дело в бухте. Она, как известно, около четырнадцати вёрст в длину и около восьми в ширину. Глубина от двенадцати до пятнадцати саженей. Дно глиняное и местами песчаное. Льда зимой почти не бывает, ветры проходят стороной. Наверное, и в самом деле, это место можно было бы наречь раем для мореплавателей, если бы не мели и рифы при заходе в бухту. Подозреваю, что датские корабли не раз на эти рифы налетали и оттого прозвали город «revеl», что означает «рифы».

— О! Вам известно то, о чём мы, уроженцы этого города, даже и не подозревали, — насмешливо скривил губы судебный врач.

— Господа, смею прервать ваш спор, — вмешался инспектор. — Мы уже приехали.

Полицейское управление располагалось по улице Глиняной, в доме номер шесть. Ещё несколько лет назад в этом здании служил полицмейстер Ревеля с помощником, приставы всех частей и сыскное отделение. Теперь всё обстояло иначе: Полевая полиция охраняла общественный порядок, Криминальная полиция занималась расследованием уголовно наказуемых преступлений, а Охранная полиция (Служба внутренней безопасности), находящаяся совсем в другом месте, боролась с государственными преступлениями, направленными на свержение существующего государственного порядка. Главное управление Охранной полиции имело одиннадцать уездных отделений в стране, но, несмотря на это, город кишел не только шпионами, но и контрабандистами. Казалось, в Таллинский порт — перевалочный пункт между Советской Россией и остальным миром — съехались авантюристы со всей Европы.

Ежедневно в гавань заходили вереницы пароходов. Железные монстры гудели, искали место у пристани и, бросив якорь, становились на разгрузку. Без устали работали высотные портовые краны, напоминающие собой пришельцев из «Войны миров» Герберта Уэллса.

На железнодорожном вокзале тоже царила суета. Товарные составы, наполнив чрева вагонов, подрагивая на стрелках, уносились в Нарву, Ямбург и Петроград.

Вечерами в ресторанах играли оркестры, и шумели кафешантаны с бегущими электрическими вывесками на фасадах. Часто в них, а не на бирже, заключались миллионные сделки, проигрывались в карты сумасшедшие суммы и в одночасье наживались умопомрачительные состояния. Экономическая жизнь Таллина — пусть не совсем законная, но всё же очень прибыльная — кипела, как адский котёл.

Несмотря на инфляцию, в казну текли налоги, уплачивались портовые сборы и таможенные пошлины. Республика обрела силу и, разбив большевиков, смогла отстоять свою независимость. Национальный патриотизм был на подъёме. Но стране нужна была передышка. Именно поэтому, после заключения Тартуского мирного договора власть не хотела обострять отношения с Кремлём и смотрела на действия агентов Москвы сквозь пальцы, правда, если они не угрожали интересам Эстонии.