Путешествие восьми бессмертных - [45]

В результате — никогда мы здесь не добьемся прочного успеха ни в каких делах, если самым серьезным образом не будем изучать жизни, верований, философии, души китайца, со всеми их странностями и уклонами, непонятными для нашего европейского примитивного взгляда на Китай и поверхностного мышления о Востоке.

Одним из таких пустых мест, целой неизученной областью, является религия, называемая «даосизмом». О буддизме и конфуцианстве мы знаем гораздо больше, а между тем, хотя все китайцы официально конфуцианцы, — но этот государственный культ нисколько не мешает никому быть адептом другой религии. И огромное большинство китайцев хранит в душе религиозные представления, являющиеся смесью из всех восточных религий и учений, но на первом месте стоит, конечно, даосизм.

Вот почему нам совершенно необходимо познакомиться с даосизмом. Материал «Путешествия Восьми Бессмертных за Восточное море», несмотря на свою совершенную сказочность и фантастичность, в сущности — весьма любопытен. Выясняя попутно многое из положений последней, грубой формации даосизма — он живописует взгляд простого китайца на взаимоотношения сил земли, людей и Неба. Некоторые совершенно фантастические обстоятельства (пожар моря, сбрасывание горы в море и т. п.), при некотором размышлении, могут получить естественное объяснение (подводные извержения, необычайной силы землетрясение в Японии и т. д.).

Но давая ту или иную оценку «Путешествию», отнюдь не нужно забывать, что авторы легенд о «Восьми Бессмертных» являются не учеными или интеллигентами, а представителями самого настоящего простого народа, что, конечно, не могло не сказаться на характерах, поступках, нравах и особенно — развлечениях героев этих легенд.

Материалом для «Путешествия» послужила первая цзю-ань (тетрадь) из сочинений Сюй-сянь Ба-сянь. Следует отметить, что материал этот совершенно нов и, насколько известно, не появлялся еще ни на одном европейском языке.

ПРОЛОГ ПИР У СИ-ВАН-МУ [3]

Далеко-далеко, на крайнем Западе, за песчаными пустынями, раскаленными летом и леденящими зимой, за непроходимыми лабиринтами гор и ущелий, по которым бешено мчатся покрытые белой пеной горные потоки, бесконечными соляными болотами, в которых невозможна никакая жизнь, высятся спокойные громады гор Гунь-лунь.

Горы эти, пустынные и дикие, без ручьев, без малейшего кустика или травки, отвесными, голыми стенами поднимаются так высоко, что пронизывают несколько нижних небес. Там, на горах, над девятью небесами, обитает Си-ван-му, царица всех бессмертных женщин, змей и всех существ женского пола. Прямо против Северной Медведицы стоит дивной красоты город богини, окруженный огромной стеной в пятьсот верст длиной. На каждой из четырех сторон этой стены, обращенных на восток, запад, север и юг, — высятся по три нефритовых башни дивной красоты. И только одни ворота ведут в этот чудесный город. Посреди восточной стены на тысячу футов высятся ворота неизреченной красоты, изваянные из золота небесными художниками. Над воротами сверкает неземная чудесная жемчужина в тридцать чи (футов) величиной, и таинственный, волшебный, матовый блеск ее, сверкающий временами всеми цветами радуги, виден за пятьсот верст…

Великая Си-ван-му, или Цзинь-му, «Золотая матерь», окружена сонмом чистых небесных дев, стоящих от нее по левую сторону, и множеством невинных отроков — по правую. Они берегут сады богини, в которых растут гладкие, как лед, персики. Чтобы они выросли, нужно девять тысяч лет; зато с течением тысячелетий в них зреет и накапливается чудесная сила: вкусивший их делается бессмертным.

Но ни один смертный не может проникнуть за золотые стены, окружающие эти сады; лишь время от времени Великая Мать устраивает в третий день третьего месяца, в день своего рождения, пышное празднество «Пань-дао-хуй», на которое приглашает богов, духов, гениев и некоторых Бессмертных, и тогда угощает их медом небесных пчел и персиками бессмертия (П. Шкуркин, «Китайские легенды»).

Великая богиня Цзинь-му пригласила всех Бессмертных посетить ее 3-го числа 3-го месяца, в день ее рождения. Восемь Бессмертных собрались вместе впервые с тех пор, как последний член их братства вошел восьмым в их семью, и решили вместе, не расставаясь, отправиться к Си-ван-му в Небесную страну Кунь-лунь, на праздник Пань-дао-хуй.

— Но вот ведь что, друзья, — сказал Чжан-го. — Если последний смертный, идя с поздравлением к своему фу-му-гуаню, приносит ему что-либо в подарок, то как же мы, бессмертные могучие духи, можем прийти к великой Цзинь-му с пустыми руками?..

— Да, да, верно, — отозвались все гении, — без подарка нам идти нельзя.

— Что же мы подарим? Ведь не золото же, камни и жемчуга, из которых Си-ван-му строит стены своего дворца!

— Конечно, наш подарок должен быть достоин и Великой Матери, и нас самих.

— Чжан Го, вы мудрейший из нас. Дайте совет, какой подарок будет достоин и нас, и Великой Матери?

— Я предлагаю сделать чжан-цзь[4], — сказал, подумав, Чжан Го-лао.

— Хорошо, — отозвался Люй Дун-бинь, — пускай это будет чжан-цзы, но только будет лучше, если надпись на нем сделает не простой смертный или даже гений, а кто-либо из великих духов.