Путешествие вокруг света - [76]

18 августа мы в третий и последний раз покинули Уналашку.

От Уналашки к Сандвичевым островам

>Вторая стоянка на этих островах

Выйдя 18 августа 1817 года из гавани Уналашки, мы опять хотели пройти по проливу между Унимаком и Акуном [Акутаном], этому самому удобному проходу, ведущему из Камчатского [Берингова] моря к югу через цепь Алеутских островов в Великий [Тихий] океан. Штили и встречные ветры задержали нас, и пройти удалось только 20-го. Два кита появились совсем рядом с кораблем. 21-го утром был штиль, и мы в последний раз смотрели на север, на вулканическую горную цепь, образующую Алеутские острова. Высоко в чистом небе взметнулись два пика полуострова Аляска, которые казались нам намного выше, чем пик Унимак, находившийся гораздо ближе. К вечеру подул свежий ветер и понес нас к югу; печальное дождливое небо сомкнулось над нами.

Мы очень устали. Надежды нашей экспедиции отошли в область воспоминаний. Нас уже ничто не ждало впереди, и оставалось лишь вновь перелистывать страницы прочитанного. Теперь родина была целью нашего затянувшегося странствия. Болезнь капитана и раздражительность, в которой он пребывал, часто лишали радостей жизни наш маленький мирок.

С 23 августа по 10 сентября было пасмурно, мы боролись с господствующими, нередко штормовыми южными ветрами. Температура постепенно повышалась — теперь уже не надо было топить, чем приходилось постоянно заниматься на Уналашке. На 44° сев. широты загарпунили дельфина особого вида, не встречавшегося до сих пор, но хорошо известного нашим алеутам, по еловым которых он широко распространен в здешних морях. Его череп, как и черепа других пойманных нами дельфинов, передан Зоологическому музею в Берлине; рисунок сохранил у себя Хорис, а мои заметки так и остались неиспользованными. Немного южнее при сильном ветре и неспокойном море на воде были заметны зеркально-гладкие места, находившиеся как бы под воздействием штиля. По мнению нашего многоопытного алеута, это связано с проникновением жира от гниющей на морском дне туши кита, что совпадало и с моим предположением.

10 сентября ветер принял северное направление, и погода прояснилась. Мы находились в полдень на 40°10' сев. широты и 147° зап. долготы, за восемнадцать дней течение отнесло нас на 5° восточнее от нашего курса. До 23-го, когда начался пассат (широта 26°41' и долгота 152°32'), сменялись и часто возвращались штили. За два дня до этого, примерно на 1° севернее, судно несколько раз облетали бекасовидные веретенники.

25 сентября мы рассчитывали увидеть Оваи [Гавайи], но мешала густая дымка. Утром 26-го сначала сквозь облака, а потом и над ними показался Мауна-Кеа. Лишь ночью мы подошли к острову. Толстый слой облаков покоился на вершинах гор и на самом Мауна-Пуо-раи. На всем протяжении от Пуораи до Мауна-Кеа горели сигнальные огни. Ночью мы обогнули северо-западную оконечность острова. Облака исчезли, утром 27-го нас встретила чудесная погода со штилями и слабыми ветрами. Навстречу нам поплыли только две лодки. В первой сидела женщина, с которой мы не стали вступать в переговоры, во второй — несколько мужчин-островитян. От них мы узнали, что Тамеамеа находится на Оваи. Капитан несколько раз определял высоту гор.

Утром 28-го мы проплыли вдоль подножия горы Ворораи, а в 10 часов в лодке к нам подъехал Эллиот де Кастро. Мы уже миновали Поваруа, где король в то время занимался ловлей бонит. Г-н Эллиот взял капитана и нас, пассажиров «Рюрика», в том числе и Каду, в свою лодку, и мы направились к берегу.

Каду, чье любопытство было доведено до крайности всем виденным и слышанным, впервые здесь и вообще за все время пребывания у нас увидел, как мы выказываем почтение лицу более могущественному, и им оказался его соплеменник, человек одного с ним цвета кожи. Каду был представлен королю, оказавшему ему внимание и пожелавшему выслушать его рассказ об островах, откуда началось его путешествие с нами. При этом наш друг держался скромно, демонстрируя достоинство и хорошие манеры. Жители Оваи были настроены к нему дружелюбно, и Каду охотно общался с ними.

Поваруа находится у подножия Ворораи посреди застывшего потока извергнутой вулканом лавы. Стекловидный мерцающий грунт гол и лишен растительности. Лишь на побережье растет несколько кроваво-красных кустов кордии (Cordia sebestena). Все необходимое для поддержания жизни доставляется издалека. Странное место выбрал король для лова бонит. Он сам, его жены, могущественные вожди, которых он охотно собирает вокруг себя, живут здесь очень скромно, под низкими соломенными навесами.

Когда мы высадились на берег, король еще не вернулся с ловли бонит. Ловля этой рыбы, как и охота у наших знатных особ, является королевским развлечением. Оно уже неоднократно описано в литературе. Гребцы разгоняют лодку на полную скорость. На корме сидит рыбак и держит перламутровый крючок, рыба выскакивает из воды, хватая крючок, кажущийся ей какой-то живностью.

Мы посетили королев, сидевших под полотняным навесом; они разделили с нами несколько арбузов. Табу, относящиеся к еде, не распространяют на фрукты, которые приравниваются к питью.