Путешествие вокруг света - [173]
Содержащиеся в манифесте обещания ИМПЕРАТОРА к исправлению своего правления остались без действия; ибо в бытность нашу в Кантоне получено известие, что долговременный любимец его, служивший орудием к постыднейшим порокам, подпал немилости. Он имел великую силу над слабым своим МОНАРХОМ. Все важнейшие дела посредством его только производились. Первейшие должностные и почетные в Государстве места продавались без боязни и стыда тем, которые более платили. О причине падения его неизвестно; но оно спасло жизнь бывшего Фу-Ион иди гражданского Губернатора в Кантоне, человека весьма честного, коего хотело погубить хитрое пронырство придворных при помощи любимца.
Приехавший недавно из Пекина купец, которого видел я у Г-на Биля, расказывал также, что ИМПЕРАТОР, по лишении милости своего любимца, принял твердое намерение ввести в своем государстве лучший порядок, наипаче же строжайшее исполнение правосудия; на каковой конец издал указ, в коем предоставлена свобода каждому подданному писать прямо к ИМПЕРАТОРУ, и приносить ему свою жалобу письменно и лично. В Китае нет почт, кроме дороги между Пекином и Кантоном; и так прошения из отдаленных провинций редко доходить могут до самого Государя. Указ писан, уповательно, в часы раскаяния, в которые желал ИМПЕРАТОР обнаружить, пред подданными своими, с каким отеческим попечением вознамерился призирать ОН на их участь. Но из них многие предвидят, что таковая воля Государя не может быть постоянна. Лучшее средство к облегчению состояния народа было бы то, если бы возмогли довести Наместников и нижних чиновников до того, чтобы они защищали народ с большим старанием и не допускали бы причинять ему всегдашних угнетений. Барро приводит многие ужасные примеры жестоких и даже бесчеловечных поступков, которые народ от своих начальников терпеть должен.
Сколь беспечно и равнодушно смотрят на участь Китайцев беднейших состояний, тому видели мы при случившемся пожаре явное доказательство. Оной сделался 13 го Декабря в Кантоне на западном берегу Тигриса против Европейской фактории, и свирепствовал около 7 часов. Если бы Г-н Друммонд не послал тотчас пожарных труб своих; то, вероятно; все строения, находящиеся на сем берегу, преобратились бы в пепел. Пожары в Кантоне весьма часты; но к прекращению оных не приемлются никакие меры. Китайцы пожарных труб не употребляют. Несколько тысячь народа, собравшись у горящих строений, производят чрезвычайной крик, не подавая никакой действительной помощи, к чему они и не понуждаются. Правительство содержит только один класс людей, долженствующцх быть при том в деятельности. Их называют слугами Мандаринов, и они по назначению своему стараются о том, чтоб улицы не наполнялись слишком народом. Ни Наместник, ни другие знатнейшие города чиновники при пожарах не бывают. Один только Мандарин нижнего достоинства является по своей должности; но сила его маловажна. Правительство столько же беспечно и в рассуждении спасительных мер во время тифонов, свирепствующих часто в каждом году у берегов Китая. За несколько недель до прибытия нашего в Макао потонуло при жестоком тифоне в Тигрисе несколько тысяч людей. (Полагали около 10,000). Но сие страшное произшествие, коему не минуло еще и месяца, совсем было почти забыто; если же об оном и говорили; то как о приключении, весьма обыкновенном.
При таковой беспечности Китайского правительства народ сей страны тем более должен быть обязан благодетельному поступку Агличан, которые с 1805 года стараются ввести в Китае коровью оспу, и распространили употребление оной во всем государстве. Г. Пьерсон, второй врач Аглинской фактории, оказал Китайцам сие благодеяние; ибо оспа нигде столь неопустошительна, как в Китае. Однако при всем том я сомневаюсь, чтобы человеколюбивое сие деяние принято было с признательностию, и напротив того уверен, что Г-н Пьерсон, спасший жизнь многих тысяч, а в последствии и миллионов, если будет иметь нещастие, что умрет хотя один из тех, коим привита им коровья оспа; тогда Китайцы, сообразно с варварскими своими законами, накажут его жестоко, буде не удастся ему того избегнуть. В назначенные Г-м Пьерсоном дни каждой недели для привития коровьей оспы, собирается множество женщин, приносящих детей своих для участия в сем благодеянии. Он прививает оспу редко менее 200 м робенкам еженедельно; но что делает то безденежно, о том упоминать не нужно. Для уничтожения некоторых по сему предмету предразсуждений Китайцев, издал Г-н Пьерсон малую книгу, в коей, описав происхождение и пользу коровьей оспы, преподает главнейшие правила, которые наблюдать при том следует. Сей книги, переведенной Г. Стаунтоном на Китайской язык, розданы многие тысячи экземпляров безденежно.[226] Оной нельзя было напечатать иначе, как от имени природного Китайца; почему и издана под именем купца Когонга Нунква. Тщеславной Панкиква, о коем в предъидущей главе многократно упоминалось, желал очень воспользоваться сею честию; но оная предоставлена Г-м Друммондом Нункве потому, что он первой изъявил на то свою готовность. Китайские врачи всемерно противятся введению коровьей оспы и стараются об отклонении сего благодетельного изобретения, или по крайней мере о воспрепятствовании распространения оной. Но удачный успех Г-на Пьерсона подает надежду, что сии невежды не достигнут своей цели. Правительство не противодействует введению коровьей оспы; однако оно и не вспомоществует в том нимало. Терпимость нововведения доказывает впрочем, что оно усматривает благия от того последствия. Г-н Пьерсон в самом начатии прививания коровьей оспы научил тому четырех Китайцев, которые столько же ревностно занимаются тем в Кантоне и около лежащих местах, сколько он сам в (называемом так) предместии Кантона и в Макао. Г-н Пьерсон получил недавно письма из Нанкина, в коих уведомляют его, что и там нашли у коров сей род оспы. Честь начального введения коровьей оспы принадлежит бесспорно Г-ну Пьерсону. Несколькими месяцами позже он бы лишился оной прибывшим из Маниллы в Макао Гишпанским врачем
