Путешествие в неведомые страны (Вступительная статья) - [4]

В последующие годы Владимир Афанасьевич - профессор Томского технологического института. Однако новое положение, в котором оказался неутомимый путешественник, не дает ему оснований порвать с дальними и ближними странствиями. Его можно было увидеть в Джунгарии, у Бодайбо, у знаменитых "Столбов" под Красноярском, в Кузнецком Алатау и на Калбинском хребте.

В тридцатых годах нашего столетия, в возрасте семидесяти трех лет, ученый посещает Алтай, о котором у него остались яркие воспоминания по первому походу 1914 года.

Многие находки Владимира Афанасьевича (а он был везуч, как немногие, с ним, пожалуй, мог бы сравниться в этом отношении разве лишь другой известный естествоиспытатель, археолог А. Окладников) положили начало новым представлениям, гипотезам, идеям. Так, осколки костей и зубов какого-то животного, найденные ученым в Гоби, без преувеличения, означали переворот во взглядах на историю крупнейшего азиатского региона. До этой находки господствовала точка зрения, что Гоби - дно высохшего древнего моря. Осколки челюсти третичного носорога - а именно так и следовало определить неожиданную находку Обручева - свидетельствовали в пользу "сухопутности" величайшей из азиатских пустынь.

Владимир Афанасьевич обнаружил в Гоби целую сеть речных долин, по которым некогда несли воды полноводные реки. Прошлое Азии увлекло ученого. Он снова и снова возвращался в течение всей жизни к материалам своих наблюдений, на основе которых им написаны десятки томов, посвященных Азии. Так что вряд ли стоит сомневаться в закономерности, которая привела и героев литературных произведений ученого с мировым именем именно сюда, на край Ойкумены, к восточным и северным ее пределам, а в "Плутонии" даже еще дальше - в удивительный провал в земной коре с последующим еще более удивительным путешествием во внутреннюю сферу нашей планеты.

Золотой землей можно назвать Сибирь и Дальний Восток, потому что именно здесь сосредоточены основные месторождения золота в стране. В. А. Обручев предсказал золотые россыпи на реке Витим и в других районах. Он подходил к этому вопросу с позиций человека, понимавшего историю Земли. Нужно было учесть древние ледники и оледенения, смещавшие наносы, течение рек, которые перемывали золотоносные пески, направление и само местоположение древних долин. Оказалось, что на Урале и в некоторых областях Сибири (так же как, впрочем, и в Средней Азии) реки, за исключением разве лишь крупнейших водных артерий, текли совсем в других долинах и лишь много позднее из-за вертикальных поднятий коры они изменили свое положение.

Затаенная, скрытая до поры от постороннего взгляда энергия поиска вдруг проявляет себя, оборачиваясь порывом мечты или прозрением. Еще в 1889 году двадцатишестилетний горный инженер Владимир Обручев записывает в дневнике: "Стоя на высоком нагорье на краю величественной впадины Байкала, нельзя согласиться с мнением Черского, что эта впадина результат сочетания продолжительного размыва и медленных складкообразовательных движений земной коры. Слишком она глубока, слишком обширна и слишком круты и обрывисты ее склоны. Такая впадина могла быть создана только дезъюнктивными (т. е. разломными.- В.Щ.) движениями земной коры и создана сравнительно недавно, иначе ее крутые склоны были бы уже сглажены размывом, а озеро заполнено его продуктами".

Озарение, неожиданное открытие, противоречащее выводам известнейшего ученого И. Д. Черского! Но потребуется еще тридцать восемь лет неустанных трудов и размышлений, чтобы в 1927 году В. А. Обручев смог составить тектоническую карту всей Сибири, отразив на ней все, о чем мечталось и грезилось, все, что успел он ощутить в то краткое мгновение своей молодости, когда довелось ему охватить взглядом склоны гор, поросшие лиственницей, гладь вод - всю прозрачную перспективу, вдруг взволновавшую его. Потом он не раз будет вспоминать Байкал - и когда придется ему открывать миллионолетние секреты истории Алтая, и когда он будет любоваться застывшим каменным морем Даурии, и когда чистое звучание горных ручьев Саян будет подсказывать ему новые мысли.

Суть затронутого здесь вопроса в том, что до Обручева многие горные образования в Сибири считали очень древними, не замечая существенных изменений за короткое по геологическим масштабам время. В. А. Обручев открыл новый счет времени. Он убедительно показал, что на древнем темени Азии уже заметны и даже играют решающую роль молодые тектонические процессы. Во многих местах, где ему довелось побывать, совсем не так уж давно приходили в движение большие участки тверди - и тогда, к примеру, неожиданно опускался участок Санганской степи и на месте его возникал байкальский залив, который так и был назван: "Провал". Увидеть роль молодых поднятий и разломов, прочесть и понять эти знаки, словно выведенные гигантами под холодными небесами Сибири - дугами гор, разломами и огромными глыбами,- именно это дано было Обручеву.

Лишь однажды, в 1914 году, посетил ученый Алтайскую горную страну, но этого оказалось достаточно, чтобы рассмотреть поразительное явление, выведать настоящий секрет этих гор: давным-давно рождены они, но совсем недавно новые силы привели их в движение, частично разрушили старые складки, буквально разломили их и местами разорвали. На древнейших хребтах-складках образовался новый затейливый рисунок, проявились новые знаки. Их-то и прочел Владимир Афанасьевич. Он образно назвал их "современным сбросовым нарядом прежнего складчатого Алтая". Легко сказать, легко назвать явление, если оно стало понятным, но вдумаемся: не страницу древней рукописи, испещренную письменами, разобрал ученый, а с высоты птичьего полета сумел оглядеть необъятный простор горной страны и прочесть ее сложное, непонятое дотоле прошлое. Можно только представить себе, как ополчились на него критики и коллеги-ученые. Никто не хотел верить, что Алтай рождался дважды - в первый раз тогда, когда поднялись складки, и второй раз тогда, когда они были смяты и перечеркнуты новыми движениями коры! Поверить в это было, пожалуй, так же трудно, как во второе рождение человека. Но правота ученого была вскоре подтверждена.