Путешествие в Мир Снов - [14]

Прошло немного времени, и черная галера оказалась у входа в залив. Она скользнула в гавань мимо высокого базальтового маяка, и странная вонь, принесенная южным ветром, окутала порт. Как всегда при появлении подобных судов, какое-то непонятное чувство неловкости охватил моряков, находившихся на берегу.

Когда безмолвное судно причалило к выбранной пристани и три ряда быстро двигавшихся весел остановились и исчезли, скользнув в мрачное чрево галеры к своим невидимым гребцам. Я с нетерпением разглядывал черные, как смола, борта и палубу, ожидая, когда хозяин и команда выйдут на берег, но только пять человек — если это действительно были люди — сошли на берег с таинственного судна. Я хорошо рассмотрел этих торговцев, и результаты моих наблюдений встревожили и напугали меня.

Я даже начал сомневаться в том, являются ли они людьми. Конечно, такое заявление звучит довольно нелепо, но позвольте мне его объяснить.

Во-первых их рты слишком широко открывались. Я заметил это, когда один из них, сходя с корабля, заглянул в окно, возле которого я сидел, и улыбнулся — чудовищная гримаса исказила его физиономию. Особенно гадким мне показался его искривленный толстогубый широченный рот. Если эти создания потребляют обычную человеческую пищу, то зачем им рот таких неестественных размеров? Почему эти люди носят тюрбаны такой странной формы? Или это просто национальный обычай? Но тогда он свидетельствует о чрезвычайно дурном вкусе — как иначе можно сказать о двух возвышениях нод лбом, уродовавших и без того не слишком привлекательные лица таинственных мореплавателей. То же касалось и их обуви — ничего подобного я никогда прежде не видел — как во снах, так и наяву. Башмаки их выглядели слишком коротконосыми. Они выглядели так, словно у их хозяев ступней не было вообще! Я задумчиво допил кружку полынной росы, дожевал кусочек сыра с хлебом и отвернулся от окна, собираясь покинуть таверну.

Казалось, мое сердце выскочит из груди: у входа стоял тот самый торговец, который злобно улыбаясь заглядывал в мое окно! Когда я боком прошмыгнул мимо него и понесся вниз по лестнице, его хищные глазки под уродливым тюрбаном проследили за каждым моим движением. Неописуемый ужас гнал меня все дальше и дальше по аллеям и улицам, заставляя все быстрее лететь по базальтовым камням широкой мостовой, пока я, наконец, не вбежал в зеленый дворик уютного дома, где снимал комнату. Но даже очутившись здесь я не мог изгнать из памяти кошмарную физиономию увенчанного тюрбаном торговца с лягушачьим ртом. И вот я расплатился с любезным хозяином и решил переехать в удаленную от порта часть Дилат-Лина. В те времена улицы города были чисты, они пахли цветами и свежевыпеченным хлебом, а люди могли посещать таверны без риска встретить там опасных гостей.

В районе города, называвшемся Сиимла, я поселился в семье каменнотеса, Это был добрый, приветливый, очаровательный человек. Любое дело, за которое они брался он или его домашние горело в их руках. Поэтому позднее, когда я сам стал жителем Мира Снов, я и сам стал каменнотесом. Главу дома звали Бо-Каретхом. Он предоставил мне комнату в мансарде — светлую, с широкими окнами. Там стояли кровать с матрацем, набитым морской травой, шкафчик и тумбочка. Я разложил свои нехитрые пожитки — и мне показалось, что я живу здесь уже много лет. Вскоре я словно стал членом этой семьи, и сторонний наблюдатель мог бы посчитать меня братом хорошенькой Литхи, дочки хозяина.

Моя жизнь текла спокойно и размеренно. Днем я работал в каменоломне, а по вечерам — бродил по тенистым улицам и заходил в таверны. С того момента, как я, подгоняемый страхом, перебрался в эту часть города, я начал рьяно распространять предупреждения Рендолфа Картера, направленные против торговцев в тюрбанах, ругая их при каждом удобном случае. Впрочем, кроме собственных впечатлений от той незабываемой встречи, я больше ничего не знал об этих чужеземцах, а потому мои речи часто превращались в пустое злопыхательство. Каждый раз после подобных разговоров у меня оставалось неприятное ощущение, которое разделяли многие жители Дилат-Лина. Все мы считали, что торговля с хозяивами черных галер ничего хорошего городу не принесет.

Постепенно мои знания об этих торговцах пополнялись. С каждым новым свидетельством я все больше убеждался в зловещей натуре заморских купцов. Почему с черных галер на берег сходили всего четыре-пять человек, а на палубе зловещего судна не было заметно никого из команды? Но кто-то же должен был приводить в движение эту махину — ведь для того, чтобы привести в движение три ряда весел требовалось порядочное число гребцов. Правда, задумываться о том, кем или чем могли оказаться эти гребцы, почему-то не хотелось.

Вдобавок торговцы мясом и овощами жаловались на очевидную бережливость аскетичных чужеземцев. Продав крупные и мелкие рубины они покупали только золото и крепких паргианских рабов. Так продолжалось, как мне рассказали, многие годы, и за это время на борт галер поднялось множество этих жирных черных мужчин. Они поднимались по сходням и пропадали. Торговцы в тюрбанах говорили, что увозят рабов в свои земли, да вот только!