Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи - [70]

Но как же в таком случае осуществлялась связь между этими общинами? Одним из таких путей, как и повсюду на земле, был брак. Между разными кланами или селениями иногда устанавливались постоянно действующие брачные связи, так называемые коннубиумы. Наряду с отношениями родства, часто фиктивными, как это случалось, например, у асматов, устанавливаются отношения свойства, далеко не всегда радушные. В целом ряде сообществ Новогвинейского нагорья учеными зафиксировано существование ритуализированных антагонистических отношений со свойственниками, которые воспринимаются как опасные амбивалентные «друзья — враги». С одной стороны, они поставляют женщин, но, с другой стороны, само женское начало в большинстве папуасских племен воспринимается как вредоносное и магически опасное, поэтому опасны и свойственники.

Вообще папуасское общество строго патриархально, матриархальные тенденции проявляются только на некоторых меланезийских островах, окружающих Новую Гвинею. Сами же папуасы, особенно горцы, довели патриархат до предела, в чем-то соперничая в этом плане с мусульманскими народами Ближнего Востока. Множество усилий в жизни папуаса-мужчины направлено на охранение от вредоносного женского начала. Этим объясняется, например, поражающая путешественников сегрегация мужчин и женщин в повседневной жизни. Мужья живут отдельно от своих жен, обитающих в небольших хижинах с незамужними дочерьми и младенцами. Мужчины же и мальчики с пятилетнего возраста проводят основную часть времени в мужских домах, вход в которые женщинам строго воспрещен. Но вместе с тем получение женщины, ее завоевание — необходимая часть жизни мужчины, к которой он стремится и ради которой он готов пройти через трудные, а подчас и мучительные, опасные обряды; часть их описана в книге Фальк-Рённе. Женщина не просто необходимый член общества, не просто член общества, обеспечивающий его воспроизводство, — она еще и почетный знак, мерило престижа и богатства мужчин. Одновременно она и воплощение враждебного начала, которое может и должно быть сведено к минимуму охранительными мерами. Все это сложное, также амбивалентное отношение к женщине выражается в кажущемся нам странным и безусловно неприемлемым поведении в быту.

Подобно этому и отношение к окружающим общинам. Они необходимы, но вредоносны, поэтому контакт с ними нужен, но носит он также двойственный — «дружественно-вредоносный» характер. Какое-то взаимодействие между замкнутыми общинами земледельцев, конечно, существовало благодаря робкому, но регулярному обмену или даже экстерриториальным торговцам типа Руперта, встреченного героями книги на «ничейной» земле между кукукуку и форе. Но чаще взаимодействие это осуществлялось, как это ни странно, в форме вооруженных столкновений и насильственного присвоения продукта, производимого соседями. Война — не только из ряда вон выходящее бедствие, она — постоянный спутник традиционного папуасского общества. Каждый мужчина, хотя формально участие его было не обязательным, многократно в течение всей своей жизни участвовал в различных военных кампаниях. Войны были органичным элементом папуасской социальной организации, дополнявшим мирный межплеменной контакт. Побудительные причины межплеменных войн и столкновений на Новой Гвинее более или менее общеизвестны. Это, говоря словами Редьярда Киплинга, «великие вещи — все, как одна, женщины, лошади, власть и война!»

Действительно: женщины — традиционная военная добыча, в том числе и у папуасов; вместо лошадей, отсутствующих на острове, — свиньи; а что касается власти, то, хотя уровень социального развития папуасов редко толкал их к установлению власти над соседними племенами, успешно проведенный военный набег укреплял власть и престиж бигмена или военного предводителя в своей собственной общине.

Военные межплеменные столкновения, как и вообще традиционный уклад папуасской жизни, сейчас стремительно уходят в прошлое. Но еще совсем недавно они были, и уникальные кинокадры, снятые этнографами в той же Долине Балием в 1960-х годах, донесли до нас удивительное зрелище столкновений, подобных тем, которые разворачивались в Европе не позже раннего средневековья.

Но если в Европе Великое переселение народов открыло дорогу широкому взаимопроникновению самых разных культур, то Новая Гвинея, несмотря на изобилие военных столкновений, а скорее всего в значительной степени благодаря им оставалась конгломератом изолированных кровнородственных общин земледельцев, часто составлявших даже генетические изоляты, как следствие ограниченности брачных связей. Этим можно, в частности, объяснить сравнительно редкие, но все же имеющие место случаи эндемичных патологий, таких, как довольно правдиво описанная Фальк-Рённе болезнь кýру у народов форе. Причины и характер этой болезни были разгаданы американским ученым Д.К. Гайдушеком. Она вызвана какими-то вирусными инфекциями и подобна целому ряду известных науке странных заболеваний, присущих только отдельным народам. Таковы, например, арктическая истерия эмереченье, бытовавшая у народов Сибири и эскимосов и поражавшая, кстати сказать, тоже в основном женщин; психоз виндиго у североамериканских индейцев; знаменитая форма психического заболевания амок у бугисов Сулавеси, вдохновившая С. Цвейга на написание своей знаменитой новеллы. Едва ли правомерно сводить причины таких заболеваний к какому-то одному фактору, как это делает, в частности, автор, усматривая его в эндоканнибализме