Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи - [69]

Сейчас они выращивают в основном батат (сладкий картофель), который служит для них главным продуктом питания, хотя им известны и другие культуры. Батат, как это теперь доказано, — растение американского происхождения. Проник он на Новую Гвинею не ранее чем 400 лет назад, т. е. после того, как испанские открытия в Тихом океане сделали возможным трансплантацию ряда продовольственных культур из Америки в Юго-Восточную Азию. Так что изоляция Новой Гвинеи тоже была довольно относительной. Нововведение не только проникло сюда из островной части Юго-Восточной Азии, но и смогло вытеснить какие-то предшествовавшие культуры (есть мнение, что основной пищей горцев-папуасов в древности была пуерария из семейства бобовых).

Как полагают ученые, внедрение батата в зоне Новогвинейского нагорья было поистине революционным фактом. Культура эта имела много преимуществ перед бобовыми или другими тропическими корнеплодами и клубнеплодами, такими, как таро или ямс. Батат более урожаен, лучше приспособлен к часто случающимся в горах климатическим перепадам, к сухим почвам. Благодаря батату папуасы смогли расширить зону обитания, проникнуть в такие высокогорные области, что тех же чимбу или дани по праву можно поставить в один ряд с жителями Анд или предгорий Гималаев. Более того, благодаря батату в этих районах резко возросла плотность населения. В некоторых горных долинах (например, в Балием) она достигла цифры 75 человек на 1 кв. км.

Кроме батата хозяйство большинства папуасских народов опирается на свиноводство. Свинья была завезена когда-то мигрантами из Юго-Восточной Азии и теперь на Новой Гвинее повсеместно служит мерилом богатства и власти. Из домашних животных папуасы держат также собак (но они не играют сколько-нибудь существенной роли в их хозяйственной жизни) и разводят немного кур. Так что домашним животным в полном смысле этого слова была только свинья — основа не только благосостояния, но и общественной жизни. Свиньями откупались За нарушение требований традиций, ритуальный обмен свиньями становился средоточием социальных связей, во время торжественных «свиных праздников» устанавливались контакты между представителями разных родов и племен. Свиньи ценились настолько высоко, что в некоторых местах поросят женщины выкармливали грудью вместе с собственными детьми. Но ценность эта определялась не тем, что свиное мясо шло в пищу, а тем, что свинья рассматривалась как инструмент поддержания социальных связей. Резали свиней редко и только по церемониальным случаям. Зарезанную свинью хозяин не потреблял сам, а использовал для дарения, ибо дар был главной формой хозяйствования традиционного папуасского общества. Дарение иногда могло быть доведено до абсурда. Существует описание папуасского праздника, на котором получивший в дар от кого-то кусок свинины должен был тут же подарить его еще кому-то, тот, в свою очередь, находил третьего, и так продолжалось до тех пор, пока мясо не испортилось.

Конечно, не всегда получалось так, но в целом действовал один из основных законов первобытной общественной морали: авторитетом и властью пользовался тот, кто мог дарить. За редчайшим исключением, папуасы не знали наследственного лидерства или даже лидерства, обусловленного какими-то жесткими условиями, как говорят специалисты, «статусного» лидерства. Лидером (по терминологии Фальк-Рённе — «вождем») становился наиболее влиятельный, часто наиболее богатый в их понимании или удачливый человек. Для обозначения таких лидеров в науке даже существует термин «бигмен», что можно перевести с английского как «большой человек». По-своему папуасское общество было довольно «демократичным» — бигменом мог при определенных условиях стать каждый.

Бигмен обычно руководил небольшой общиной, в которой связи между ее членами регулировались в зависимости от родственных отношений друг с другом, иными словами, такая община была кровнородственной. Поэтому, несмотря на «демократичность», включиться в такую общину постороннему очень трудно, для этого он должен быть как бы рожден в ней. Вспомним рассказ о посещении Фальк-Рённе и его товарищами деревни асматов, где хозяева заставили их проползти под выстроившимися в ряд женщинами селения. Тем самым пришельцы «вродились» в эту общину, после чего с ними можно стало общаться. Предполагалось даже, что, став «рожденными» среди асматов, они должны были тут же освоить и их язык. Общение же с чужаками, если оно и происходило, принимало здесь практически всегда антагонистический характер.

Папуасскую социальную организацию, всю внутреннюю жизнь этих замкнутых общин можно представить себе в виде постоянного противостояния центростремительной и центробежной тенденций. С одной стороны, мелкие, раздробленные этнические или этнолингвистические сообщества стремятся обособиться друг от друга, будучи разделенными географическими условиями обитания, языковым барьером, наконец, постоянной враждебностью, вызванной стремлением к овладению достаточно скудными ресурсами. С другой стороны, опасность замыкания в самих себе, полная оторванность от окружающего мира в эволюционном плане настолько велики и губительны, что установление каких-то регламентированных связей с соседними сообществами ощущается как настоятельная необходимость.