Путешествие в Иваново автора, Коврова и Баранова - [4]

– Зачем вам? – спросил охранник.

– Мы будем говорить только с ним, – ответила наглая Таня.

И нас почему-то впустили внутрь. Усадили в кресла. Появился атташе в синем костюме. Выслушал наши наглые пожелания. Хотим, мол, в киношколу, сказали мы. Он записал телефон и пообещал позвонить. Конечно, никакого звонка не последовало. Я просто хорошо помню тот приступ страха перед воротами кубинского посольства.

Точно такой же приступ я испытал перед дверью ювелирного магазина, когда мы с женой ходили покупать обручальные кольца. Мне страшно было жениться. Было, кстати, чего бояться.

Убежав от сторожа в ларьке, мы пошли гулять по лесу. Гуляли, разговаривали, вспоминали разные истории. Например, такую. Мать моего друга, когда напивается, каждый раз рассказывает одну и ту же притчу. Она смотрит на собеседника глазами, на которых выступают слёзы, и начинает:

– Жил-был сын, и была у него мать. И однажды сын полюбил очень злую женщину. И эта злая женщина сказала сыну… – Тут рассказчица делает длинную трагическую паузу и выдыхает: – «Убей свою мать. Убей и принеси мне её сердце».

Дальше притча становится похожа на фильм ужасов.

– Сын пошёл и убил свою мать. Затем он вырвал у неё сердце и понёс показать злой женщине. (Как бы в доказательство, вероятно.) И когда сын нёс сердце, он споткнулся и упал. А материнское сердце спросило: «Ты не ушибся, сынок?»

Это, конечно, самый драматический момент рассказа. У мамы моего друга дрожит голос. Она ожидает, что слушатели тоже станут переживать. Но чаще всего слушатели смеются.

Я, Баранов и Ковров – мы гуляем по ночному лесу. Вспоминаем Иваново ещё раз. Удивляемся, почему мы оказались здесь среди мокрых деревьев.

Когда я уже после этого съездил в Иваново, меня с группой товарищей встречал режиссёр театра. Естественно, он отвёл нас на свой новый спектакль. В самом начале представления на сцену вышел человек с длинными волосами и весь в белом. Скорбный ангел, судя по программке.

– Спустя! – сказал скорбный ангел. А далее продолжил выкрикивать это слово: – Спустя! Спустя! Спустя!

После того, как это стало уже невозможно слушать, он произнёс:

– Спустя много лет Никола Пиросмани стал известным художником!

– Ну как? – спросил режиссёр, собрав нас в кабинете после спектакля.

Возникла пауза. Все мы, кажется, поняли, что сейчас придётся испортить с ним отношения. Но в самый последний момент нас спасала уважаемая Ольга, наша коллега и отличная подруга. (Спасибо ей.) Она ответила режиссёру за всех нас.

– Это стильно, – сказала она.

Режиссёр резко повеселел.

Ночью в лесу под Клином я, Ковров и Баранов начинаем играть в кого-то вроде партизан. Мы бегаем вокруг деревьев, особенно усердствует Баранов. Сколько его помню, он всегда отличался мальчишеским задором. Набор из перочинных ножей, зажигалок и по возрастающей – скейтбордов, мотоциклов, машин. Всё он перепробовал. Как в стихотворении «Из чего только сделаны мальчики?». На самом деле человек он загадочный. Для меня, по крайней мере. Вроде бы добрый. Но его проблема, мне кажется, в том, что он… Даже не знаю, в чём его проблема. Помню, как он позвал меня на день рождения. Мы с женой пришли. Пришли и увидели за столом весьма странную компанию. Это были друзья Баранова. Новые друзья, которыми он обзавёлся. Это были какие-то упыри. Я не преувеличиваю. Они внешне были страшные и уродливые. Они платили за выпивку и еду на этом празднике. Может быть, именно поэтому Баранов их и позвал. Не знаю. Странно только видеть новых друзей своего старого друга. Ты себе их не такими представлял.

Впрочем, день рождения Баранова в рейтинге отвратительных застолий занимает не первое место. Первое место по праву достаётся серии застолий под управлением моей матери у меня дома. В главных ролях – подружки моей мамочки. Жир – главное слово этих праздников. Всё жирное – и еда, и люди. Жирные куриные окорочка, плавающие в жире. Кулинарные шедевры моей матушки – пирожки из блинной муки с начинкой из тушёнки. Подружки мамы то и дело заводили меня в уголок и шёпотом говорили, что, если бы я не был так мал, у нас бы всё получилось.

Ладно, не будем о грустном и противном.

В доме отдыха под Клином я, Ковров и Баранов шли к нашему номеру. Остановились покачаться на качелях. Воздух был влажным и вкусным. Ёлки вокруг. Снег белыми пятнами лежал на жирной, мокрой земле. Видим, стоит собака. Неизвестно, откуда она взялась. Стоит и смотрит на нас. Овчарка с мокрой шерстью, чёрные глаза – выпуклые и блестящие. Не тявкает, ничего. Стоит и смотрит. Мы, помню, особенно не испугались. Позвали её. Баранов пытался подманить овчарку, присев на одно колено и хлопая по другому. Но ничего не вышло. Собака ещё немного постояла, резко развернулась и убежала. Откуда она пришла и что значило её появление, мы так и не поняли.

Вернувшись домой – а мы стали называть домом наш не особенно уютный номер, – мы заснули. Нет, естественно, вначале мы немного поржали. Само собой, обсудили цвет трусов каждого, а уже после легли. И хотя нас распирала неуёмная и какая-то юношеская радость, мы довольно быстро уснули. Не помню, что мне снилось в тот раз, но обычно сны у меня очень интересные. Например, такой.