Путешествие в Индию - [13]

V

Вечер бриджа не удался — во всяком случае, это было совсем не то, что миссис Мур и мисс Квестед привыкли считать приятным развлечением. Они приехали рано — в конце концов, мероприятие было устроено в их честь, — но большинство индийских гостей были уже на месте. Они, столпившись, стояли у дальнего края теннисного корта и томились от безделья.

— Сейчас только пять, — сказала миссис Тертон. — Мой муж вернется со службы с минуты на минуту, и тогда все начнется. Правда, я не имею ни малейшего понятия, что мы должны делать. Никогда прежде мы не устраивали в Клубе ничего подобного. Мистер Хислоп, после того как я умру, вы будете устраивать такие вечера? Этого будет вполне достаточно, чтобы бурра-сагиб старого образца перевернулся в гробу.

Ронни подобострастно рассмеялся.

— Ты хотела чего-то более или менее скромного, и мы это устроили, — произнес он, обращаясь к мисс Квестед. — Что ты теперь думаешь об Арийском Брате в пробковом шлеме и гетрах?

Мисс Квестед и его мать в ответ промолчали. Грустным взглядом они окидывали дальний край теннисной лужайки. Да, ничего живописного они не видели; Восток, отбросив свою мирскую роскошь, погрузился в глубокую впадину, край которого терялся вдали.

— Самое главное, помните, что никто из них не имеет никакого значения. Те, кто что-то значит, сюда не приехали, не так ли, миссис Тертон?

— Абсолютно верно, — ответила величавая леди, выпрямив спину. Она «блюла себя», как она это называла, — не для сегодняшнего вечера и не для того, что могло произойти в течение недели, она блюла себя для какого-то — неясного для нее самой — случая, когда к ним приедет высокопоставленный чиновник и оценит ее социальную чистоту. Именно по этой причине миссис Тертон выглядела очень сдержанной на всех публичных мероприятиях.

Приободрившись от ее поддержки, Ронни продолжал:

— От образованных индийцев не будет никакого толка, если начнется мятеж, они не смогут усмирить толпу, а значит, для нас они бесполезны. Большинство из тех, кого вы сейчас видите, в душе мятежники, но пока мирно повизгивают. Крестьяне — это совсем другая история. Пуштуны — это настоящие мужчины, если угодно. Насчет этих людей не обольщайтесь, это не Индия.

С этими словами он указал рукой на группу людей, темневшую на противоположном краю корта, где на солнце время от времени вспыхивал блик от пенсне, а мужчины неловко переступали с ноги на ногу в своих туфлях, словно понимая, насколько сильно презирает их этот англичанин. Европейские костюмы делали индийцев похожими на прокаженных. Полностью покорились немногие, но зараза коснулась всех. Ронни умолк. По обе стороны корта повисла неловкая тишина. Большинство женщин примкнули к английской группе, но их слова гасли, не успев прозвучать. Над головами парили воздушные змеи, над ними бесстрастно кружили стаи грифов, а над всем этим, превосходя все и всех равнодушием, высилось небо, прозрачное, лишенное цвета, но лившее на землю свет со всей своей поверхности. Сомнительно, однако, что небом все заканчивалось. Поверх него должно быть что-то превосходящее его величием и бесстрастностью, а дальше… Возможно ли, что дальше ничего не было?

Заговорили о «Кузине Кейт».

На сцене они попытались воспроизвести свое собственное отношение к жизни и нарядились как представители английского среднего класса, каковыми они и были в действительности. В следующем году они будут ставить «Кволитистрит» или «Йоменов королевской гвардии». Если не считать этих ежегодных постановок, литература их не интересовала. У мужчин не было на нее времени, а женщины не делали ничего, что было бы неинтересно мужчинам. Их культурное невежество бросалось в глаза, и они сами не упускали возможности признаваться в нем друг другу, ведя себя как двоечники в средней школе. Подобное отношение к искусству проявлялось здесь более энергично, чем в Англии. Если общение с индийцами было для местных обязанностью, то разговоры об искусстве считались дурным тоном, и Ронни уклонился от ответа, когда мать поинтересовалась его скрипкой, словно игра на ней была чем-то низким и непристойным; во всяком случае, не стоило говорить об инструменте на публике. Миссис Мур заметила, что сын стал более терпимым и непритязательным в своих оценках. Когда они вместе посмотрели в Лондоне «Кузину Кейт», Ронни отозвался о пьесе довольно презрительно, теперь же он притворно хвалил ее, чтобы не задеть ничьих чувств. В местной газете появился «недобрый отзыв», «написать который не мог ни один белый человек», — сказала миссис Лесли. Надо сказать, что в газетной заметке пьесу хвалили, так же как постановку и игру актеров, но в ней была одна неудачная фраза: «Мисс Дерек превосходно смотрелась на сцене, но было видно, что ей не хватает опыта, и к тому же она иногда забывала слова». Это легкое дуновение истинной критики до глубины души оскорбило не столько саму мисс Дерек, твердую, как гвоздь, сколько ее друзей. Мисс Дерек жила не в Чандрапуре; она приехала на пару недель в гости к Макбрайдам из полицейского управления и в последний момент любезно согласилась заменить заболевшую актрису. Видимо, она навсегда сохранила увезенное с собой хорошее впечатление от местного гостеприимства.