Путешествие по Северу России в 1791 году - [72]

С приезду от Великого Устюга рекою Сухоною к Тотьме имеется над самою над рекою тотемского купца Ивана Григорьевича Лябзинова кожаный завод; в нем выделывают для отпуску за море чрез Архангелогородский порт юфты и козлы, и на расход городских и обывательских жителей — черные и белые кожи. Его ж, Лябзинова, солодовенный завод один, а других фабрик и заводов никаких не имеется. В мой проезд в городе Тотьме были господа присутствующее: городничий — титулярный советник Иван Петрович Владыкин. Уездный казначей — прапорщик Андрей Сергеев. В нижней расправе: судья — прапорщик Петр Михайлович Протопопов. В нижнем земском суде: исправник — Петр Романович Швиль; он изрядно пишет миниатюрную живопись, бывши воспитан у славного архитектура Лампа, и подарил мне своей работы портрет Екатерины Первой, за который обещал ему из Санкт-Петербурга прислать ящик красок для миниатюрной работы. Дворянские заседатели: прапорщик Гаврила Алексеевич Жибаров, подпоручик Андрей Александрович Перский-Афетов. Соляной пристав — прапорщик Тимофей Борисович Борисов. Винный пристав — Григорий Дмитриевич Киприянов. В Тотемском уезде имеется в жительстве казенного ведомства дворцовых и экономических крестьян: мужеска — 18,609, женска — 19,115, а обоего пола — 37,724 души.

Все оные крестьяне главный доход и настоящее продовольствие от своего хлебопашества, поелику у них с одного посеянного четверика, называемого малёнкою, родится ржи в урожайные годы до двух четвертей, а и в неурожайные, бываемые очень редко, до тринадцати четвериков. Овес также родится, как и рожь, только на него чаще бывает неурожай, но и в то время с одного посеянного четверика или малёнки вымолачивают до одиннадцати четвериков; ячмень сам третей и сам-пят; пшеницы пашут для домашнего расходу, но и то весьма мало, за тем что всегда худо родится, ибо иногда только одни семена вымолачивают; конопли, в рассуждении семя, хотя и также родятся, как и пшеница, однако ж каждый крестьянин их пашет для пеньки на продажу; льну с четверика семя, совсем как должно прясть, очищенного, выходит от двух до трех пуд, который они продают от четырех до пяти рублей пуд на месте. Сверх того, в ближних своих лесах из винтовок стреляют всегда зверей: белок и лисиц, и временем изредка медведей, волков, рысей, выдр и куниц, тако же и ядобных птиц: всегда ж стреляют на продажу рябчиков и тетеревей, полевиков и глухих, и временем, то есть, весною и летом, диких гусей и уток. Рубят в своих дачах для продажи на пильные заводы и на строенье сосновый и еловый лес и отгоняют оный, по вскрытии рек Сухоны и Двины в город Архангельск для продажи тамошним жителям и в адмиралтейство. Нанимаются на пильном и соловаренном заводах в работу на соловаренный завод подрядом ставят дрова, кои возами в рынке продают и городским жителям. На купеческих, плывущих из Вологды и Тотьмы с московским товаром и разными внутренними российскими продуктами к городу Архангельску каюках и других судах ездят лоцманами и работниками. Зимним путем переваживают из Тотьмы в Вологду и Великий-Устюг на своих лошадях разный купеческий товар, не успевший дойдтить водою; к тому ж еще извозничают, и в каждой деревне есть особый промысл, как-то: жгут известку, золу и уголье, делают деревянную посуду, а женщины в небольшом количестве ткут холст, и все оное, также как хлеб, лен, пеньку, звериные кожи, ядобных птиц и говяжье сало продают тотемским и устюгским купцам и закупщикам от Архангельских купцов. Малое число крестьян гонят смолу, которой для продажи в Архангельск из Тотемской округи в год выходит до двадцати тысяч бочек. В Тотемском уезде имеются из крестьян мастеровые довольное число кузнецов, плотников, столяров и бочарей; малое число портных и черошников, которые оным своим ремеслом в Тотьме, Устюге и в своих домах без нужды могут быть довольны. Из Тотемского уезда весьма мало крестьян отлучаются в заработки в Санкт-Петербург, в другие ж города никуда. Все вообще крестьяне скота держат для своего продовольствия довольно и несколько продают.

6-го числа ноября взял я заимообразно денег двести рублей, в которых оного ж числа на имя тотемского купца Ивана Григорьевича Лябзинова дал вексель по объявлении, кой хранился в тотемского городничего Ивана Петровича Владыкина (оныя деньги двести рублей по возвращении в Санкт-Петербург к нему городничему 1792 года февраля 26-го дня чрез санкт-петербургский почтамт отправил по почте и вексель от него также чрез почту 27-го числа апреля обратно получил).

По приезде в город Тотьму, река Сухона от усилившихся больших морозов начала совсем становится, и стали выпадать частые и большие снеги, почему, во ожидании настоящей зимы или опять оттепелья, пробыли в нем с 15-го числа октября по 9-е ноября. И как уже река Сухона везде закрылась, и установилась зима, то катер, чугунную печь и прочий имеющийся на нем такелаж, для доставления будущею весною в город Архангельск к господину адмиралу Ивану Яковлевичу Баршу, сдали тотемскому мещанину Ивану Степановичу Новожилову, а для верности, дабы не могло что из катера утратиться, таковые ж дал реестры господину тотемскому городничему и для принятия в Архангельске бывшему с нам Ивана Яковлевича господина Барша его гребцу-матросу Василию Иванову Трифонову, которого 9-го числа ноября из города Тотемы обратно отправил в город Архангельск с письмами к Ивану Яковлевичу Баршу, к Архангельскому господину губернатору Ивану Романовичу Ливену и к Моисею Николаевичу Радищеву; при всех же оных трех письмах послал нарисованные (для поставления точно такого в городе Холмогорах деревянного на Кур-острове, где родился Михаил Васильевич Ломоносов) показанные при описании города Холмогор и Кур-острова монументы и надписи, и просил их, чтоб они о сделании и постановлении его пожаловали приложили свое старание, о чем при сем же писал и к холмогорскому городничему Захару Захаровичу Бендцону, и для заплаты тем плотникам, которые в мою в Холмогорах бытность делали помянутый деревянный монумент, послал два рубли денег. В письме ж Ивана Яковлевича просил об оном бывшем с нам матросе Василье Трифанове, чтоб его поместить в первостатейные матросы. При оной же отправке расстались и с Сергеем Николаевичем Синявиным; он поехал хотя и в Санкт-Петербург, но другою дорогою.