Путешествие по арабским странам - [60]

— Отчего же, — сказал Ахмед, — такой разговор возможен. Я знаком с одной женщиной, правда, не особенно близко, но я мог бы позвонить ей. Она училась в Париже и издает журнал для женщин. Хочешь?

— Конечно, — ответил Петер.

Ахмед тотчас же отправился к телефону, а вернувшись, сообщил:

— Она свободна сегодня с шести до семи и ждет тебя в редакции.

— Сегодня?

— Мой дорогой, тебе пора бы уже привыкнуть к этому. В Берлине — да, там не так, по крайней мере, раньше было не так, — там каждый уважающий себя человек подумал бы: «Как это будет выглядеть, если я немедленно соглашусь принять его?» — Ахмед засмеялся. — «Где же это возможно?» Так вот, здесь это возможно. Египтяне — люди любезные и не зазнаются.

— Это правда.

— Тогда пошли. Я провожу тебя, но разговаривать ты, конечно, будешь сам. Говорят, она знает французский, как родной язык.

Редакция журнала помещалась в большом старом здании. Петера провели в. кабинет главного редактора — маленькую комнату, где перед письменным столом стоил низкий круглый столик с доской из кованой меди, окруженный большими кожаными креслами. Хозяйка кабинета сейчас же распорядилась принести кофе, предложила посетителю сигареты и успела еще дать указания одному из своих сотрудников. При этом он и она стояли.

Петер незаметно разглядывал ее. Изящный светло-серый костюм плотно облегал ее стройную фигуру. Густые, очень черные волосы были тщательно причесаны. Над большими миндалевидными глазами высоко изгибались полукружия бровей. Она была любезна и обаятельна, со служащим разговаривала очень дружелюбно, но порой энергично сжимала свои полные губы, и тогда взгляд ее становился проницательным и сдержанным, почти холодным.

Затем служащий ушел, и они остались одни.

— Почему я стала бороться за права женщин? — переспросила она. — В молодости я убедилась, какой пред приносит полигамия. Поэтому в Сорбонне я стала изучать право, а темой диссертации избрала тезис: «Коран отвергает многоженство».

Так в нескольких словах была изложена целая история молодой жизни. Когда она упомянула о вреде полигамии, по выражению ее лица было ясно, что в юности она сама пережила какие-то неприятности, даже горе. Но это было сказано между прочим, а расспрашивать было неловко, да и вряд ли она захотела бы говорить на эту тему.

Если впечатления юности были настолько сильны, что определили всю ее дальнейшую жизнь, вплоть до омелой темы диссертации, значит, они затронули ее очень глубоко; очевидно, она была свидетельницей какой-то трагедии в своей семье. Может быть, ее мать стала Жертвой полигамии.

— О такой теме диссертации я слышу впервые, — признался Петер.

— Да, в Париже было нелегко защитить ее, — сказала она и улыбнулась, очевидно с удовольствием вспомнив свою победу в трудной борьбе. — Семь профессоров были моими оппонентами. Конечно, все мужчины.

— Значит, вы думаете, что все мужчины заранее…

— Быть может, бывают исключения, — сказала она, вежливо улыбнувшись.

— И чем же кончилась защита в Париже?

— Я стала доктором.

— Защитив эту диссертацию?

— Да.

— Как же вам это удалось? — спросил Петер с искренним восхищением.

— В Коране говорится: «Можешь взять себе две, три или четыре жены, если будешь к ним справедлив». В другом месте сказано: «Но ты даже при желании никогда не сможешь относиться к ним одинаково». Понимаете? — спросила она.

— Да!

— Мой тезис гласил: ты можешь взять себе больше одной жены, если хочешь поступать несправедливо. Но так как Коран отвергает несправедливость, то он отвергает многоженство. Что и требовалось доказать.

— Очень дельно, — признал Петер. — Но вряд ли это было легко. В Коране во многих местах говорится об отношении мужчины к женщине, и только в пользу мужчины.

— Времена изменились, — сказала она.

— Верно, — согласился Петер, — но, насколько мне известно, в Коране говорится, что мужчины стоят выше женщин, так как Аллах отдает им предпочтение и так как они расходуют свое имущество.

— Но именно это свидетельствует в пользу женщин, — возразила она. — Когда создавался Коран, только у мужчины было имущество, только мужчина работал и зарабатывал на жизнь, только мужчина, хотя и в редких случаях, учился читать и писать. Тем самым мужчина был выше женщины, как говорится в Коране. Но сейчас есть женщины, у которых имущества столько же или даже больше, чем у многих мужчин; которые тают столько же или даже больше, чем многие мужчины; которые работают столько же или даже больше, чем многие мужчины, и зарабатывают столько, что мужчинам не приходится расходовать на них свое имущество. Поэтому согласно Корану эти женщины либо стоят выше многих мужчин, либо наравне с ними.

Все это она произнесла легко и уверенно, убежденная в своих знаниях и в своем обаянии. Иногда она подчеркивала какую-нибудь мысль легким движением руки, на которой блестели обручальное кольцо и перстень с большим камнем.

— Извините, — сказал Петер, — ваш тезис лишает, конечно, смысла и то место в Коране, где мужьям дается совет увещевать непокорных жен, покидать их ложе и бить их.

Движением руки она отклонила довод Петера.

— Это писалось в седьмом столетии и было связано с тогдашним зависимым положением женщины. Мне кажется, что и у вас, и даже значительно позже, многие мужчины били своих жен. Но в наше время, — на ее лице в первый раз выразилось презрение, — бить свою жену может только негодяй.