Путешествие на восток - [5]

— Ломай его! — надрывался все тот же голос, видимо много поставил.

Тоби кивнул и размазался тенью. Тут же из легких пропал весь кислород, в меня как будто опять врезалась машина. Мы упали и покатились по земле. Я отчаянно старался не дать взять себя на болевой, а страж принял оптимальную позицию. Зажал мне руку, и пытался ей же придушить. Здесь бы я и встретил свой конец, если бы не уроки Добряка. Ох, сколько раз мы с ним так же валялись на песке, и сколько раз я ощущал как рвутся связки от разнообразных болевых. Так что, можно сказать, я оказался в своей стихии. Ударив Тоби головой по носу (грязно конечно, но никто не говорил что так нельзя), я воспользовался секундным замешательством и ужом извернулся. Тут же рука противника оказалась на сгибе моей. Резко встав, я с некоей долей удовлетворения ощутил, как напряглись связки стража, а затем поляну огласил протяжный скрип трущихся зубов. Тоби резко встал вместо со мной, и теперь пытался высвободить руку из болевого. Но чем больше были его усилия, тем сильнее я давил. Одновременно с этим я кружил по поляне, водя его за собой как бычка. Это сбивало его сознание с толку, а оно и так было затуманено болью. Наконец я поймал нужный момент и, войдя в ритм, потянул руку вниз. Используя тело соперника как опору, я резко вскинул ноги, переплетая их на шее противника. Мы упали. Теперь же я не только выламывал ему руку, но и одновременно с этим душил.

— Десять! — раздался крик. — Девять! Восемь! Семь! Шесть! Пять! Четыре! Три! Две! Одна!

Я тут же разомкнул тиски и перекатился подальше. Рывком поднявшись на ноги, я помог подняться Тоби.

— Грязно дерешься, — прохрипел он. Я приготовился к мордобою без правил. — Но демонски здорово.

Улыбнувшись, я кивнул:

— Ты тоже меня от души помял.

Пожав руки, мы разошлись. За спиной слышались разочарованные вздохи и звон пересыпаемых монет. И всю эту картину, полную упаднических настроений, разбивали редкие радостные крики тех, кто все же рискнул поставить на телохранителя. Среди них был и Лохматый. Вообще странный малый, как и его брат близнец — Щербатый. Имен я их не знал, но прозвища говорят сами за себя. Первый, из известных лишь ему принципов, не стригся и не признавал гребней, от того ходил как пес после сушки. И, по словам Оргонга, нашего командира, в этом я мог составить ему здоровую конкуренцию, несмотря на то, что мои волосы были в разы короче его, Лохматого, гривы. Что же до щербатого, того так прозвали из-за отсутствия двух верхних передних зубов. Для кого-то эта кличка показалась бы обидной, но только не для Щербатого. Он вообще был какой-то тормознутый, тупил просто жуть, но зато свистеть умел и из арбалета на диво метко стрелял. Брат же его вообще даже камнем в стену Сантоса бы не попал, зато фехтует сносно. Оргонг же, или Орго, мастер на все руки. Он и топором и секирой и бастардом умеет, метательные кинжалы ему сами в ладонь ложатся, а стрела непременно в яблочко попадет. Аж завидки берут. Сам-то я кроме кинжалов да сабель ничем не владею. Лук натянуть, натяну, но скорее себе в ногу попаду чем в цель. С арабелтом порезвее, но с ним разве что зомби не сладит, так что это не в пример. Что же до другой стали, так то не про меня. Если в руки секиру возьму, то в строю мне лучше не стоять, потому как строя не будет, одни лишь трупы, и вероятнее всего — трупы своих. Топором я лишь дрова горазд рубить, а бастард в моей руке больше похож на гулящую девку. Куда ему надо, туда он и «идет». До сих пор не понимаю, как на войне выжил с такими навыками. Видать — Пило и Ко подсобили в вопросе выживания. Другое дело, если в моих руках окажутся сабли или кинжалы. Без ложной скромности заявляю, здесь мне равных нет. Ну, во всяком случае, таких я еще не встречал. Разве что Добряк мог бы поспорить с этим утверждением, но он уже давно в очереди на перерождение.

Наконец за спиной послышались шаркающие шаги, а вскоре показался и сам разумный. Им оказался Лохматый, весело подбрасывающий в воздухе два золотых. Уже и обменять успел, ну жучара. Я протянул руку и изогнул бровь. Телохранитель вздохнул, но монету отдал. Я её тут же попробовал на зуб, а то знаю я этих торговцев. Но вроде обошлось — мягкая.

— Ох и здраво ты его отделал, — соловьем заливался Лохматый. — И в голову его, и в печень. А с ногами-то, с ногами-то, я моргнул, ты раз и наверх, моргнул и ты хоп, уже и к земле его давишь.

Я глубокомысленно кивал на протяжении всего пути до дилижанса. Так я называю эту крытую повозку-карету, уж больно похожа на западного собрата. Хоть сейчас шляпу на голову, револьверы на пояс, и вперед — гоняйся за беглыми преступниками и семейными бандами.

На подходе нас встретил Орго, и судя по его тяжелому, металлическому взгляду голубых глаз, он был явно недоволен. И спустя мгновение на нас обрушилась отборная брань за то что мы такие нехорошие оставили вельможу без части охраны.

— Орго, дружище, — тише, — взмолился Лохматый. — Да чего этому вельме столько народу? Ты оглянись, тишь да гладь.

Командир запнулся на полуслове и даже покраснел. После чего по поляне, на которой остановился наш «караван» пронесся стук, схожий с тем, когда бьют кочан капусты. А подзатыльники у него знатные. Лохматый тут же схватился за ушибленное место и сплюнул.