Путешествие на «Василиске» - [33]

А еще… Еще я обнаружила, что завидую драконьему семейству.

Сейчас, написанные на бумаге, эти слова кажутся абсурдом. Я восхищаюсь драконами и посвятила их изучению всю жизнь, однако мне никогда не хотелось стать одним из них. (А эта пара даже не принадлежала к драконам летающим, чьим крыльям я могла бы позавидовать.) И все же, глядя на пару те лен, греющихся на залитом солнцем берегу, я была поражена их теплой дружбой – возможно, воображаемой, но тем не менее… Нет, они не читали вдвоем свежий номер научного журнала и не занимались ничем иным, ассоциировавшимся для меня с семейным счастьем, однако они были супружеской парой и, по свидетельствам местных жителей, прожили вместе многие годы… Когда-то то же самое было и у меня, но мое счастье оказалось недолгим. А суждено ли мне испытать его вновь… в то время я этого еще не знала.

Возможно, дело было и в том, что мы не могли задержаться. Отлучка наша уже затянулась, и далее мешкать с возвращением, рискуя навлечь на себя гнев капитана, не стоило. Однако, если бы даже мы загодя выделили на изучение этих те лен целый месяц, то и тогда не смогли бы воспользоваться им.

* * *

– Кто-то идет, – сказал Том.

– Элизальде? – спросила я, обшаривая взглядом крутой склон в поисках надежного пути наверх (отправившись бродить по окрестностям в поисках драконов, мы оставили Элизальде с Кхуэном в деревне).

Ответил Том не сразу, и напряжение в его голосе заставило меня отвлечься от поисков.

– Да. Но он не один.

Чтобы развернуться, не утратив ненадежной опоры под ногой, потребовалось время. Однако, покончив с сим маневром, я тут же увидела, что встревожило Тома. К нам направлялся наш переводчик в окружении отряда из дюжины человек в мундирах с высоким воротом.

Йеланские солдаты…

– Мы ничего дурного не сделали, – сказала я, но прозвучало это не слишком уверенно.

Меня одолевали скверные предчувствия. Да, мы не сделали ничего дурного, насколько нам было известно. Между тем преступить закон в чужой стране проще простого – исключительно по неведению, каковое далеко не всякий согласится счесть достаточным основанием для снисхождения.

Каким бы ни обещал быть предстоящий разговор, вести его на крутой каменистой осыпи, рискуя сорваться вниз при любом неосторожном вздохе, было ни к чему. К тому времени, как мы с Томом выбрались на ровное место, Элизальде с солдатами подошли к нам.

– Что происходит? – спросил Том.

Стоило Элизальде раскрыть рот для ответа, двое солдат шагнули вперед, сорвали с наших спин рюкзаки и без церемоний вытряхнули их содержимое на землю.

– Хотят знать, что вы здесь делаете. Ничего такого не говорили, но, сдается мне, думают, будто вы охотитесь на драконов.

Это до некоторой степени успокаивало. Подобные затруднения я представляла себе загодя и посему не оказалась захвачена врасплох.

– Пусть убедятся сами, – со сдержанным раздражением сказала я, глядя, как солдаты копаются в наших блокнотах и прочем снаряжении. – Никакого оружия при нас нет.

Солдаты видели это, но сей факт их, похоже, ничуть не впечатлил. Один из них повелительно прорычал что-то, обращаясь к Элизальде.

– Требует документы, – объяснил наш спутник.

Документы лежали у нас в карманах. Достав купленные столь дорогой ценой визы, мы с Томом подали их одному из солдат, а тот передал бумаги другому – по-видимому, своему командиру. Взглянув на них, этот тип раздраженно швырнул бумаги наземь. Второй приказ, отданный Элизальде, привел его в замешательство. После недолгой дискуссии наш переводчик повернулся к нам:

– Ему нужны ваши бумаги насчет драконов.

Я озадаченно наморщила лоб.

– Блокноты с записями? Вот они, на земле.

Еще не закончив фразы, я догадалась, что командир отряда имел в виду вовсе не это. Однако возникшая пауза позволила Тому, отнюдь не желавшему, чтобы наши капиталовложения оказались унесены ветром в горы и канули в небытие, шагнуть вперед и подобрать визы. Это спровоцировало новые крики, и только после того, как они стихли, Элизальде смог сказать:

– По-моему, он имеет в виду разрешение.

– Разрешение на изучение драконов? Никто не говорил нам, что на это нужно разрешение.

В иных обстоятельствах я тут же заподозрила бы в этом всемирно известный бюрократический трюк, призванный вынудить несведущего иностранца заплатить за некий документ, придуманный бюрократом минуту назад. Однако в тот миг обстоятельства были особыми, и думала я совсем о другом. Расправив плечи, я взглянула в глаза командира.

– Он говорит о разрешении на их убийство. Не так ли?

Мой испытующий взгляд командиру отнюдь не понравился. А может быть, он понимал по-ширландски: я и сама прибегала к подобной уловке, притворяясь, будто совершенно не знаю языка, дабы украдкой подслушать чужую беседу. (Да, это невежливо, однако порой совершенно необходимо.) При посредстве Элизальде он принялся осыпать нас градом вопросов касательно наших целей и нашего прошлого. Оставалось одно: держать ухо востро и не проговориться невзначай, что для въезда в страну нам пришлось дать взятку.

Впрочем, даже признайся мы в подкупе, разницы не было бы никакой. Конечный результат оказался практически тем же: нам разрешили собрать пожитки, после чего отвели под конвоем вниз, в деревню, за Кхуэном и оставленной на его попечение частью снаряжения. Далее нам надлежало – на сей счет командир отряда выразился предельно ясно – незамедлительно, нигде не задерживаясь и не отклоняясь в сторону, вернуться в Ва-Хин.