Путешествие на «Тригле» - [40]
Они с доктором выбрались из сети. Сашу перевалили через борт, положили в длинный узкий ящик. В ящик налили воды. Саша сразу запыхтел: пых! пых!..
— Вот как было дело! — закончил Марлен.
Дом переставили на новую глубину. На двадцать пять метров. Его притопили, как притапливают непокорные, набитые воздухом понтоны, подтащили ко дну, как подтаскивают к земле слишком высоко поставленные аэростаты.
Скрипела лебедка.
Толстый маслянистый трос, дрожа и звеня, медленно выползал на берег и наворачивался на барабан. Натужно выли моторы.
— Есть двадцать пять! — сказал Павлов.
Он стоял около лебедки и смотрел, как движется новый красный лоскут.
С катера, стоявшего посреди бухты, бросили лот и сообщили флажками:
— Двадцать пять!
Новый экипаж — три водолаза — ушел в палатку врача. Сегодня они будут спать отдельно. За ними будет все время следить доктор. Все будет строже. Их дублеры тоже ушли готовиться.
Это как полет в космос.
Новый экипаж будет жить в доме месяц. Когда до конца срока останется пять дней, одного водолаза сменит Марлен.
Я сидел на берегу и писал письмо. Я писал, что вот-вот буду дома.
В бухте всплывали пузыри. Они всплывали все ближе и ближе. Вода шевельнулась, и показался человек. Заблестели баллоны.
Шлепая ластами по воде, к берегу шел водолаз.
В руке у него был портфель.
Я даже вздрогнул.
Водолаз вытащил изо рта загубник, поднял маску и сказал:
— Здравствуйте!
Мне стало так весело, что я смог сказать только:
— Здра…
Джус перевернул портфель, из него полилась вода.
— Так вы все-таки сплавали за ним? — сказал я. — Вы герой.
— Понимаете, привык. Трудно без него. Как без рук.
Я лег на песок и стал хохотать: я единственный в мире, кто видел, как из моря выходит человек с портфелем.
Джус не понял, отчего я смеюсь. Он потряс еще раз портфель. Черные капли упали на песок.
— Я думаю, он быстро высохнет, — задумчиво сказал Джус. — Привычка — большое дело. Вчера мне пришла в голову мысль, как сделать в следующем доме воздух еще более сухим. Надо использовать плиту, а трубы от нее провести во все отсеки.
Корреспонденты ходили по лагерю веселые — их сообщения о ходе экспедиции брали нарасхват.
— Ну как, теперь ясно, с чего начинать? — спрашивал Марлен толстого газетчика.
Тот хохотал и похлопывал Марлена по плечу.
— Молодой человек! — говорил он.
МАРЛЕНУ УЖЕ ЗА СОРОК.
Однажды его отвел в сторону Киношник.
— Понимаете… — сказал он и начал крутить у Марлена на куртке пуговицу.
— Я слушаю вас.
— Понимаете, неуспех моей миссии под водой ставит меня в неловкое положение, — сказал Киношник.
— Осторожнее, оборвете.
— Нет, я аккуратно. Так вот, я говорю, мое пребывание здесь не может не иметь какого-то результата. Улавливаете?
— Смутно.
— Сейчас объясню. За эту поездку я должен отчитаться пленкой. Снятыми метрами. Сюжетом.
— Что вы хотите от меня?
— Я предлагаю: давайте придумаем. «Фитиль» имеет специфику. Разыграем сюжет.
— Я должен надеть акваланг, и вы снимете меня под водой? Или выходящим из воды?
— Нет, нет, сделаем проще. Вы бросите окурок в траву. Она загорится. Я сниму. Это будет: «Берегите крымский лес от пожара».
— Я не курю.
— Тогда сядьте. Ешьте рыбу, а кости бросайте на пляж. «Природу надо беречь».
Марлен посмотрел на него зелеными глазами.
— Я занят, — сказал он. — У меня много работы. Возьмите другого. Вон двое отдыхают.
Киношник вздохнул и побрел прочь.
— Черт его знает что! — сказал Марлен. — Ты слышал?
Я кивнул.
Он спохватился:
— Где моя пуговица?
Вместо пуговицы висела нитка.
Водолазы ушли под воду. Мы провожали их, стоя на палубах катеров.
Потом мы сошли на берег и из командного пункта снова увидели их. Техники наладили телевизор. На голубом экране были видны спины ребят. Они возились с магнитофоном. Потом один повернулся. Он не знал, что мы видим его. Он смотрел на нас серьезно и не улыбался. Даже морщился. На лбу у него были капли.
— Двадцать пять метров — это уже не шутки! — сказал Марлен.
Он догадался, о чем я думаю.
Через неделю придет из Азовского моря танкерок. В цистерне он привезет для вольера рыб: осетров, кефалей, камбал. Обещают достать и катранов. На дне смонтируют и пустят буровую вышку.
НАЧНЕТСЯ САМАЯ ГЛАВНАЯ РАБОТА.
А я уеду. О том, что пора уезжать, я думаю каждый день.
Только я собрался ехать, как пришло штормовое предупреждение.
— В течение ближайших часов ожидается юго-западный ветер до десяти баллов. Дождь. Я не могу отпустить вас на мотоцикле. Вас смоет, — сказал Павлов.
— Ладно, — сказал я. — А как же ребята там, в доме? Конечно, я останусь — вдруг понадобится помощь. Все-таки лишняя пара рук. А не поднять ли дом?
Павлов задумался. Потом он поскреб подбородок и сказал:
— Попробуем оставить… Все-таки двадцать пять метров.
На всякий случай он пригласил в палатку Марлена и еще несколько человек.
Все выслушали его и тоже сказали:
— Оставить!
Небо на юге начало темнеть. Над морем появились низкие, рваные облака. Они неслись над самой водой и светились розовым светом.
Горы притихли. Дышать стало трудно.
— Надо все закрепить по-штормовому, — сказал Павлов. — Лодки вытащить на берег. Передайте буксирам: перейти под защиту скал.
