Путешествие на родину предков, или Пошехонская сторона - [5]

Странно, может быть, покажется, но та Россия, о которой мы так часто сожалеем, как о стране, "которую мы потеряли", вся создалась за неполные пятьдесят лет. И из этих пятидесяти тридцать - то есть жизнь целого поколения - ушла на расчищение николаевских крепостнических завалов, на устроение законов, по которым можно жить, управления хоть мало-мальски честного, хоть мало-мальски гражданского, устройство судов, больниц, земских школ, торговли, промышленности... Все это к девяностым годам прошлого века только было закончено. А потом сразу - резкий, невиданный взлет - и Ахматова с Гумилевым в Бежецке.

Не знаю, кем бы стал мой прадед, случись ему родиться в Весьегонске в нынешнее время. И на что употребил бы он свою феноменальную память: на переводы с иностранных языков или сборку-разборку автомобильного движка, как большинство сознательно существующих здешних мужиков? Дело ведь не в людях только, а во времени: ибо время востребует таланты. Люди как-нибудь, да подбираются.

В Весьегонске видел я одну отрадную картину: когда сидел в ресторане со своими тетрадями, рядом за длинным столом отмечали десятилетие выпуска бывшие ученики одной из весьегонских школ. Все это были молодые мужчины и женщины, как говорится, в самом соку - и видно было, что каждый нашел себе в жизни место, живет осознанно и хорошо, и, в общем, достойно. Говорили тосты друг за друга, какие-то слова, приятные своей учительнице, - в Москве слов, сказанных с такой простотой и сердечностью, не услышишь. Приятное осталось впечатление. И я подумал: нам бы хоть лет тридцать пожить по-людски, чтоб никто не мешал, чтоб работать можно было, чтоб обираловки не было, чтобы властям хоть в чем-то можно было доверять, - мы бы поднялись. Вся страна поднялась бы. Потому что народ - он такой.

Только времени мало осталось. По официальной статистике, в 2003 году в Весьегонском районе в первый класс пойдет всего 46 человек. Совсем запустела земля, хоть и Китеж под ногами...

Рассуждения мои прервало лезвие, вонзившееся в пятку. Не больно, но глубоко. Это я доходился по водам, на осколок бутылки наступил. До лодки идти надо было босиком через весь остров, а потом еще по болоту, через грязь. Так что мусора набилось в рану - мама моя родная! Так я и оказался в операционной хирургического отделения весьегонской больницы. И здесь, как и говорил, удивился. Причем дважды. Сначала удивился, что бесполезное "обезьянье дерево" есть панацея. А потом, уже в гостинице, лежа на кровати, удивился, как мне повезло: потому что приди я на десять минут позже, я б никого из врачей не застал. Суббота, три часа дня. И Пошехонье, все-таки...