Путешествие капитана Стормфилда в рай - [6]

– Прибыл наконец, ей-богу! – говорю я себе. – И, как следовало ожидать, отнюдь не в рай!

И лишился чувств. Не знаю, сколько времени длился мой обморок, – наверно, долго, потому что, когда я очнулся, тьма рассеялась, светило солнышко и воздух был теплый и ароматный до невозможности. А местность передо мной расстилалась прямо-таки удивительной красоты. То, что я принял за печи, оказалось воротами из сверкающих драгоценных камней высотой во много миль; они были вделаны в степу из чистого золота, которой не было ни конца ни края, ни в правую, ни в левую сторону. К одним из ворот я и понесся как угорелый. Тут только я заметил, что в небе черно от миллионов людей, стремившихся туда же. С каким гулом они мчались по воздуху! И вся небесная твердь кишела людьми, точно муравьями; я думаю, их там было несколько миллиардов.

Я опустился, и толпа повлекла меня к воротам. Когда подошла моя очередь, главный клерк обратился ко мне весьма деловым тоном:

– Ну, быстро! Вы откуда?

– Из Сан-Франциско.

– Сан-Фран…? Как, как?

– Сан-Франциско.

Он с недоуменным видом почесал в затылке, потом говорит:

– Это что, планета?

Надо же такое придумать, Питерс, ей-богу!

– Планета? – говорю я. – Нет, это город. Более того, это величайший, прекраснейший…

– Хватит! – прерывает он. – Здесь не место для разговоров. Городами мы не занимаемся. Откуда вы вообще?

– Ах, прошу прощения, – говорю я. – Запишите: из Калифорнии.

Опять я, Питерс, поставил этого клерка в тупик. На его лице мелькнуло удивление, а потом он резко, с раздражением сказал:

– Я таких планет не знаю. Это что, созвездие?

– О господи! – говорю я. – Какое же это созвездие? Это штат!

– Штатами мы не занимаемся. Скажете ли вы наконец, откуда вы вообще, вообще, в целом? Все еще не понимаете?

– Ага, теперь сообразил, чего вы хотите. Я из Америки, из Соединенных Штатов Америки.

Верьте не верьте, но и это не помогло. Разрази меня гром, если я вру! Его физиономия ни капельки не изменилась, все равно как мишень после стрелковых соревнований милиции [3]. Он повернулся к своему помощнику и спрашивает:

– Америка? Это где? Это что такое?

И тот ему поспешно отвечает:

– Такого светила нет.

– Светила? – говорю я. – Да о чем вы, молодой человек, толкуете? Америка не светило. Это страна, это континент. Ее открыл Колумб. О нем-то вы слышали, надо полагать? Америка, сэр, Америка…

– Молчать! – прикрикнул главный. – Последний раз спрашиваю: откуда вы прибыли?

– Право, не знаю, как еще вам объяснить, – говорю я. – Остается свалить все в одну кучу и сказать, что я из мира.

– Ага, – обрадовался он, – вот это ближе к делу. Из какого же именно мира?

Вот теперь, Питерс, уже не я его, а он меня поставил в тупик. Я смотрю на него, разинув рот. И он смотрит на меня, хмурится; потом как вспылит:

– Ну, из какого?

А я говорю:

– Как из какого? Из того, единственного, разумеется.

– Единственного?! Да их миллиарды!… Следующий!

Это означало, что мне нужно посторониться. Я так и сделал, и какой-то голубой человек с семью головами и одной ногой прыгнул на мое место. А я пошел прогуляться. И только тогда я сообразил, что все мириады существ, толпящихся у ворот, имеют точно такой же вид, как тот голубой человек. Я принялся искать в толпе какое-нибудь знакомое лицо, но ни единого знакомого не нашлось. Я обмозговал свое положение и в конце концов бочком пролез обратно, как говорится, тише воды, ниже травы.

– Ну? – спрашивает меня главный клерк.

– Видите ли, сэр, – говорю я довольно робко, – я никак не соображу, из какого именно я мира. Может быть, вы сами догадаетесь, если я скажу, что это тот мир, который был спасен Христом.

При этом имени он почтительно наклонил голову и кротко сказал:

– Миров, которые спас Христос, столько же, сколько ворот на небесах, – счесть их никому не под силу. В какой астрономической системе находится ваш мир? Это, пожалуй, нам поможет.

– В той, где Солнце, Луна и Марс… – Он только отрицательно мотал головой: никогда, мол, не слыхал таких названий. -…и Нептун, и Уран, и Юпитер…

– Стойте! Минуточку! Юпитер… Юпитер… Кажется, у нас был оттуда человек, лет восемьсот – девятьсот тому назад; но люди из той системы очень редко проходят через наши ворота.

Вдруг он впился в меня глазами так, что я подумал: «Вот сейчас пробуравит насквозь», а затем спрашивает, отчеканивая каждое слово:

– Вы явились сюда прямым путем из вашей системы?

– Да, – ответил я, но все же малость покраснел.

Он очень строго посмотрел на меня.

– Неправда, и здесь не место лгать. Вы отклонились от курса. Как это произошло?

Я опять покраснел и говорю:

– Извините, беру свои слова назад и каюсь. Один раз я вздумал потягаться с кометой, но совсем, совсем чуть-чуть…

– Так, так, – говорит он далеко не сладким голосом.

– И отклонился-то я всего на один румб, – продолжаю я рассказывать, – и вернулся на свой курс в ту же минуту, как окончились гонки.

– Не важно, именно это отклонение и послужило всему причиной. Оно и привело вас к воротам за миллиарды миль от тех, через которые вам надлежало пройти. Если бы вы попали в свои ворота, там про ваш мир все было бы известно и не произошло бы никакой проволочки. Но мы постараемся вас обслужить.