Путешествие к живым - [42]

Проблема молока заслуживает серьезного изучения. Вследствие недоедания и болезней материнское молоко сплошь да рядом теряет свои целебные свойства, а то и вовсе пропадает. В результате возникает сложнейшая проблема питания новорожденных. При отсутствии животного молока жизнь ребенка подвергается угрозе. Организация производства молока требует многолетних трудов. Вот почему некоторые научно-исследовательские учреждения в настоящее время изучают возможность замены молока синтетическими препаратами, содержащими те же элементы (например, таким, как рыбный порошок).

Черноволосый малыш продолжает пить молоко. На его подбородке наливается и падает, вновь наливается и снова падает белая капля. Мы, взрослые, смеемся. И вместе с нами смеются дети, допившие свое молоко.

Выходим из диспансера. Дети, толкаясь, провожают гостей. У дверей нас ожидает делегация ответственных лиц. Все они — подметальщики улиц. Целый квартал заселен этой категорией слуг, не последней на многоступенчатой иерархической лестнице обслуживающего персонала Индии, на верху которой разместились полные достоинства слуги в белых тюрбанах.

Вот еще одна деталь, помогающая понять этот народ, сложную структуру индийского общества. Уметь подметать, убирать в доме — настоящая специальность, профессия, несомненно, богатая традициями, особыми приемами, которые можно довести до совершенства. Феодальное и колониальное прошлое приучило большую часть этого народа к тому, чтобы усматривать идеал своего общественного положения в роли слуги. Обслуживание возведено в ранг искусства.

Несмотря на достижение Индией независимости и установление в стране демократии, традиционная структура общества пока еще сохранилась. Слуг по-прежнему много, и они по-прежнему горды своим положением. Только теперь они знают, что являются свободными людьми. Скажем так: они подметают улицы без тревоги в душе.

Подметальщики Раджкота пришли выразить нам свое удовлетворение. Всем ли они довольны? Конечно, нет. Жизнь еще тяжела. Они довольны, что их дети уже не умирают или умирают не так часто. Поэтому они смеются, словно сыграли шутку с несчастьем. Несчастье знает немало других лазеек, но в конце концов оно проиграло очко.

Некоторые из этих людей напоминают французских гребцов-спортсменов: у них такие же черные усы, такая же белозубая улыбка. И скоро здесь станут досыта есть. Мы с теплотой говорим о Неру, о кампании за внедрение общинного землепользования.

Подметальщики Раджкота продолжают улыбаться, болтать, но вдруг толпа вокруг нас медленно расступается.

Почему эта женщина едет прямо на нас? Ведь площадь вокруг диспансера широка. В надежде получить молоко? Увы, запоздалая надежда. Впрочем, для этой женщины уже не осталось никаких надежд. Она толкает высокий черный велосипед, поддерживая его за руль и седло, большой мужской велосипед, на котором сидят верхом двое детей — мальчик и девочка. На вид им можно дать лет по девяти-десяти. Они держатся очень прямо, силясь сохранить равновесие; у них задумчивые лица слепых, бодрствующих во сне.

— Дети не видят, — тихо объясняет мне индийская девушка-санитарка. — Знаете, недоедание, авитаминоз… Теперь уж ничего не поделаешь.

Вокруг велосипеда, такого черного, большого, медленно-медленно ползущего по жаре, продолжают кричать и смеяться дети. Лица обоих маленьких слепых подергиваются. Должно быть, шум их пугает, они начинают плакать, как плачут все дети мира — обливаясь неподдельными слезами, всхлипывая… Только у этих несчастных детей не по возрасту узкая грудь.

Заметив, что два маленьких слепца плачут, другие дети принимаются шуметь пуще прежнего и смеяться еще громче. Слепые дети не понимают, что сейчас не время плакать. Женщина старается утешить их, успокоить. Здесь никто их не обидит. Здесь раздают молоко. В Раджкоте, при свете яркого солнца, я делаю открытие, что для слепых молоко может быть черным.

Подметальщики Раджкота умолкли. Мы тоже. Мы не говорим друг другу ни слова — между нами происходит немой обмен мыслями. Оба ребенка продолжают плакать. Наконец матери удается выбраться из толпы на другую сторону площади, туда, где никто не шумит, в золотую предвечернюю пыль. Мы смотрим, как удаляется велосипед.

— Пора ехать, — говорит мне советский врач.

Мы садимся в машину. Солнце клонится к закату. Дети уже угомонились. Мы долго машем им рукой.

Спустя несколько минут советская женщина-врач снимает с себя венок. Я следую ее примеру. Она снова с воодушевлением и подъемом говорит о своей работе. Временами мое внимание ослабевает. У меня побаливает голова. Наверное, от запаха индийских гвоздик…

Дитя индийского года

30 декабря. Мы посещаем крупные женские консультации в Джамнагаре, Вераде, Бхаваде, созданные правительством Индии совместно со Всемирной организацией здравоохранения. Здесь за несколько месяцев работы удалось охватить «медицинским контролем» почти всех матерей и грудных детей. Если в некоторых местах вновь открытые лечебные учреждения обслуживают немногим больше половины рожениц, то в отдельных районах Индии ни один ребенок не родится без помощи квалифицированной акушерки.